Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ]

Совершенно расслабленная рука помирающего от похмелья Князя неожиданно напряглась, намертво пригвождая меня к месту, и собственно к Стужеву, а едва я перестала вырываться, он сонно пробормотал:

— Какой еще пистолет, Ритка? Пистолет… А… ммм… пистолет! Ну этот пистолет, — и Стужев сделал поступательно-колебательное движение, совершенно не одобряемое в приличном обществе, чуть приподнялся и прошептал в ухо потрясенной мне: — К этому «пистолету» уже можешь начинать привыкать, Маргош.

Лежу с офигшевшими широко распахнутыми глазами!

А этот… этот скользнул рукой с груди на вторую грудь и пропел шепотом:

— Не пугайся, не пугайся, детка,

Заходи в мою большую клетку,

Хочешь мне помочь, только на одну ночь,

Ты притворись моей…

— И я сказала: Да пошел ты, Стужев!

Тихий смех, и потеревшись носом в мою шею, он зашептал снова:

— Иди-ка сюда, не надо бояться,

Давай притворяться, теперь это модно…

И уже без попсовых напевов:

— Маргош, давай откровенно, ты мне нравишься, и я планирую получить фантастическое удовольствие от твоего нежного тела.

— Что? — полузадушенный писк полного офигения. — А… а… а как же Ян?

Минута молчания и угрожающее:

— Просто — заткнись!

И отодвинулся, прекратив давить на меня… пусть будет авторитетом. Помолчал еще с минуту, а потом… придвинулся обратно, грудь собственнически сжал и выдал:

— Богатырь уже труп, Маргош. Пока потенциальный, но это пока. А Ян сволочь, Марго, конкретная сволочь ты таких не любишь. И он больше в твою сторону не глянет даже, гарантирую.

Афигей медленно, но верно, сменился ощущением полного попадоса. Но даже в такой ситуации молчать я не собиралась:

— Стужев, — прошипела я, пытаясь вырваться, — так ты тоже сволочь и не в моем вкусе совсем!

Кое-кто зарычал. Глухо, но очень натурально. А потом зло прошипел:

— А тебя, Маргош, никто и не спрашивал.

— То есть как?

— То есть вообще!

— Ну все, няшка совесть потерявшая! — взревела я.

И не знаю, чем бы все закончилось, если бы кто-то, совершенно без стука, но с оглушительным «Коша» не распахнул дверь с удара.

То есть сначала рык был за дверью, потом дверь выломали и взревели уже в спальне:

— Александр! Твою мать!

И мы как-то синхронно со Стужевым, зарываясь в подушки, простонали общее:

— Мляя…

Князь добавил:

— Можно потише, а? Голова раскалывается…

— ГОЛОВА???? — взревел не своим голосом сказочный злодей.

А я вдруг подумала — с каких это пор я практически постоянно матерюсь … Потом вспомнила «С кем поведешься», и подумала, что семейство Кощеево плохо на меня влияет… совсем плохо.

— Дед! — прошипел Стужев, уткнувшись лбом мне в плечо. — Давай… позже, а? Ты…

— Пять минут и чтобы оба с Яном были в моем кабинете, пропойцы!!! — проорал Кощей, и вдруг неожиданно приятным и вежливым даже голосом: — Доброе утро, Маргарита. Рад видеть, что с вами все хорошо.

И мне вдруг стало стыдно. Лежу в постели с парнем как последняя… А он еще и грудь лапает…

Осторожно убрала руку Стужева, села на постели, поправила волосы, посмотрела на Кощея и прошептала:

— Доброе утро…

Кощей был зол. В ярости просто. Но лично я уже увидела, что спали мы со Стужевым под разными покрывалами, и это несколько реабилитировало меня в собственных глазах. Про Кощея не в курсе…

— Чем ты думал? — вдруг устало и зло спросил сказочный злодей.

Князь простонал, рывком сел. Я глянула краем глаза и покраснела… Покрывало-то на нем было его, а вот под покрывалом не было ничего!

— Я вообще в другой комнате лег, — хмуро признался Стужев, глядя куда-то… в покрывало.

То есть он мне, когда попить принес, был голый?!

— А если бы я глаза открыла?!

— Что? — недовольно спросил Князь, глядя на мои в очередной раз округлившиеся очи.

Надо было бы промолчать, наверное, но я почему-то спросила:

— То есть за водой ты ходил по дому без одежды?! Типа — это я, Стужев, самое голое приведение в мире?!

Князь окаменел. Зато Кощей, с неожиданной прытью, развернулся и пулей вылетел из спальни внука, захлопнув за собой дверь. Гомерический хохот донесся уже откуда-то из глубины дома…

— Ну, Маргошшшша! — злое шипение раздалось совсем рядом.

— Да ладно я, — все еще пребываю в ступоре, — а вот Ивана-скелета жалко стало…

Глухое рычание и злющее:

— Я был в штанах!

Повернувшись, недоверчиво смотрю на него.

— Голый я сплю, — продолжил рычать няшка, с анимешно-злючими глазами, — хожу одетый!

— Да? — задумчиво протянула. — А помнится в джакузи…

Медленно отодвинулась от эгсбициониста… И увидела, как у анимешки яойной совершенно не анимешно глаз дернулся…

Но это мелочи! Потому что в следующее мгновение я сообразила, что под рубашкой на мне ничего нет! Вообще! И я точно помню, что не раздевалась.

— Да! — зло и торжествующе выдохнул Стужев. — Это я тебя раздел! Всю! Полностью! И только потом натянул на тебя новую рубашку! Одного жаль — Иван не видел! А с другой стороны — нафига мне свидетели, в грязном деле некрофилии, потому что пьяная ты ну чисто зеленый свежий трупачок, Маргоша. И да — я сволочь и мне не стыдно, а совесть понятие для меня неизвестное, и…