Все ведьмы – рыжие

Я заорала, попыталась вырваться… Меня перехватили и начали разматывать. В процессе были предприняты следующие действия – пятка в живот, локоть туда же, классика в виде пощечины и истерика на тему: «Сволочь, только посмей!» Сволочь, сопровождая все гомерическим хохотом, лишила меня одеяла, шедевра компании «хендмейд энд клей продакшн», кроссовок, носков, шорт, майки и даже бюстгальтера, после чего совершенно невредимый после моих попыток к сопротивлению перекинул через плечо и уволок в ванную. Орущая и визжащая я была бережно помещена в теплую воду с пышной пенной шапкой. И орать перестала.

– Маргош, ты нечто, – посмеиваясь, произнес Князь, нагнулся, чмокнул в кончик носа, развернулся и вышел.

Я осталась сидеть в пене и вытирать слезы, которые таки были.

– Гад! – заорала ему вслед.

– Мне вернуться? – послышалось насмешливое из спальни.

– Нет! – поспешно ответила я.

Стужев издевательски расхохотался – это мелочи, главное, что не вернулся.

Согрелась я почти сразу. Вода была теплой, пузырьки, поднимающиеся со дна, – приятными, струи воды – массирующими кожу, от чего все тело охватывала расслабленность. Откинувшись на спинку, осмотрела ванную. Красиво – белые стены, расписанные под японский стиль веточками сакуры, большое зеркало во всю стену напротив меня, меня же и отражало, и 3D-пол, изображающий пруд с кувшинками столь достоверно, что казалось, встанешь на него, и тут же нога провалится под воду и ощутит гладкие камешки, устилающие дно.

Осторожный стук в двери и следом:

– Леди Маргарита, я могу войти?

В зеркале отчетливо было видно, что у меня в поле зрения оставались только плечи, все остальное пена скрывала, и потому я устало сказала:

– Входите, Генри.

Скелет величественно вступил на территорию ванной, держа в костлявых пальцах поднос с бокалом глинтвейна. Сквозь граненое стекло были видны кусочки яблока, апельсиновой цедры, залитые темно-красным вином, а в воздухе тут же принялся витать запах корицы.

– Вам нужно согреться, – сказал Генри, располагая бокал на обнаружившейся в джакузи подставке.

– Спасибо, правда, я уже и так согрелась.

– Несколько глотков совсем не помешают, – заверил череп, и сквозь глазницы я отчетливо увидела проходящий при движении челюсти свет.

Бедный, бедный Йорик.

– Не буду мешать. – Генри чуть склонил голову и покинул меня, унося поднос.

Кто бы знал вчера, чем закончится день сегодня! Да и чем начнется. Взяв бокал обеими руками, я отсалютовала собственному отражению и выпила половину с ходу. Вино было чуть горячеватым, я обычно чай такой температуры люблю, но как оказалось, глинтвейн товарищ скелет готовил вкусненький. Еще пару глотков сделала по инерции, потом выловила зубами кусочек яблока… В итоге допила все, закусила еще одним яблочным кубиком и, вернув бокал на подставку, откинулась на спинку. Мне было тепло, а теперь еще и хорошо, и вообще чувство расслабленности охватило. И отступил ужас от пережитого, и тревога, и стало так замечательно, легко и потрясающе… А еще пузырьки эти…

И, закрыв глаза, я просто расслабилась.

– Маргош, – голос Стужева, казалось, донесся откуда-то издалека, – спать в ванне опасно, существует возможность утопления.

– Мм… угу, – невразумительно ответила я.

– Маргарита-а-а… – протянули совсем рядом, но мне было все равно.

И как-то не было сил возразить против широкой ладони скользнувшей по плечу, руке… мягко перебазировавшейся на грудь, после чего принявшейся последнюю поглаживать!

– Стужев, ты охренел?! – Я распахнула глаза.

– Что-то не так? – нагло поинтересовался он, убирая руку… и перемещая ее на вторую грудь.

– Стужев! – заорала я и, пытаясь прекратить беспредел, вцепилась в его руку обеими своими в надежде убрать похабную конечность. – Ты кобель, Стужев!

Руку Князь убрал. И теперь я сидела, прикрывая грудь и гневно глядя на него, а он вдруг выдал:

– Маргош, а ты меня заводишь, оказывается.

Его взгляд скользнул по линии подбородка, опустился ниже, и слегка охрипшим голосом Стужев продолжил:

– Надо же, не ожидал…

Он посмотрел в мои глаза и совсем хрипло выдохнул:

– Прости, детка, ты влипла.

– Что? – испуганно переспросила я.

Князь медленно поднялся с бортика ванной. На его губах играла хитрая, лукавая и очень пошлая ухмылка. А потом Стужев неторопливо потянулся к застежке на брюках, и это при том, что не отрывал от меня взгляда… очень выразительного взгляда.

– Слушай, ты, яой отечественный, не смей, понял! – прошипела я.

Молния была плавно расстегнута. Пуговка следом за ней.

– Стужев, я тебя кастрирую! – срываюсь на визг.

Весело подмигнув, Князь стянул с себя штаны вместе с бельем. Моему взгляду представилось поле деятельности собственно для кастрации! И это поле деятельности находилось отнюдь не в спящем состоянии.

– Стужев! – заорала я. А потом еще громче: – Генри!

Князь удивленно вскинул бровь, а скелетон заявился в тот же миг и, стоя в дверях, вежливо осведомился:

– Что-то еще, леди Маргарита?

– Ага. – Я отплыла подальше от края, где стоял голый Стужев. – Вынесите вот это, пожалуйста, я интим не заказывала.