Все вернется

В ресторане было тепло и весело. Звучала русская народная музыка — то частушки, то «Вдоль по Питерской». Мы сели за настоящий дубовый стол, на котором лежали льняные, расшитые узором салфетки. Посреди стола сиял медный самовар. Хомяков раскрыл папку меню.

– Так, что у нас здесь? Щи русские, уха стерляжья, кулебяка, блины, икра щучья… так, так, так, почки заячьи верченые, грибочки… гусь с хреном…

– Это обязательно надо попробовать, — подсказала я ему, — очень вкусно!

– Да? — с сомнением поднял на меня глаза Хомяков. — Котлеты телячьи, мозги отварные… И что вы будете есть, Лина?

– Предлагаю взять гуся, к нему жаренную на топленом масле картошку с грибочками и почки.

– А что мы будем пить?

– Здесь подают очень вкусные наливки, изготовленные по домашним рецептам: вишневая, брусничная, яблочная. И анисовую водку тоже можно взять.

Хомяков опять покосился на меня. Его что, цены смутили? Мы здесь пару раз обедали с Алиной. Узнали, что такое настоящая русская кухня, как питались наши предки, когда «Макдоналдсов» и бистро не было и в помине. Нам обеим кухня этого ресторана очень понравилась! Все было вкусно и действительно недорого. А потом, это же экзотика! Дубовые столы, такие же стулья, официанты в расшитых рубашках-косоворотках с поясами и в хромовых сапогах.

Хомяков заказал то, что я предложила. Картошку с грибами и почки нам принесли быстро, гуся попросили немного подождать. Из спиртного Хомяков заказал графинчик водки. Это для себя, любимого. А мне принесли сто пятьдесят брусничной наливки.

Выпив рюмку, старший лейтенант чуть повеселел. Значит, спиртное на него действует расслабляюще. Учтем и используем! (Похоже, это выражение становится моим девизом!)

После второй рюмки он стал заметно разговорчивее. После третьей перешел со мной на «ты». А хмелеет он быстро… Слабак!

– Лина, ты мне только скажи, что тебе надо! — язык у Хомякова начинал понемногу заплетаться.

– Что же, Игорь Игоревич, мне от вас может понадобиться? У меня у самой все есть, я девушка обеспеченная.

– Это плохо! Женщина должна зависеть от мужчины…

Хомяков налил себе еще водки. Я сделала пару глотков наливки, в рюмке ее оставалось еще достаточно, я ведь сюда не пить пришла.

– Нет, ты мне скажи, Лина! Что тебе нужно? Всем людям что-то нужно!

– Да что же у вас есть, Игорь Игоревич? Зарплата у вас, кажется, небольшая?

– Зарплата — да… Но у меня есть другое, и это не менее важно, чем зарплата.

– Да? И что же это?

– Власть! Только — тсс! Никому…

– Что вы, Игорь Игоревич! Я — могила!

Такую клятву, помню, мы давали в детстве. Когда требовалось сохранить какие-то наши смешные тайны, вроде того, где мы закопали кусочек зеленого бутылочного стекла. Но что же это получается — без малейших наводок с моей стороны Хомяков начал выдавать мне полезную информацию! Я сделала самое невинное лицо и, затаив дыхание и боясь спугнуть болтуна, жевала соленый грибочек.

– Да… У меня — власть! Милиции все боятся. Лина, если бы вы… ты… только знали… знала…

Подошел официант и поставил перед нами блюдо с дымящимся жареным гусем. От него исходил такой аромат, что руки сами потянулись к его золотистой корочке. Хомяков сделал надрез, брызнул желтоватый прозрачный жир и потек по корочке вниз. Мой кавалер положил мне в тарелку большую ножку.

– Лина, у меня есть власть, — чуть приглушенно говорил Игорь Игоревич, — ты… вы не представляете… ешь… что это такое! Я могу сделать с человеком все что захочу! Могу обвинить его в преступлении, и он проведет в КПЗ столько времени, сколько мне надо!.. А могу и отмазать преступника… Я решаю, как поступить с каким-нибудь человеком. А люди, Лина, люди — это мусор!

Да. Власть опьяняет. Особенно — такое ничтожество, как Хомяков.

Я молча жевала кусочек гусиной ножки и старалась не вспугнуть разговорившегося не в меру стража порядка. А он опрокинул еще одну рюмку, ткнул вилкой в блестящий рыженький грибочек, проглотил его и продолжил свой монолог:

– Лина, я скажу тебе по секрету, только — тсс! Я скоро буду капитаном. Меня вот-вот должны повысить… Понимаешь? Я — капитан! — Хомяков вдруг хихикнул, как деревенский дурачок, и запел: — Капитан, капитан, улыбнитесь! Ведь улыбка — это враг корабля!..

Я еле сдерживала смех.

Хомяков, размахивая руками, исполнил пару куплетов из известной песенки, перевирая слова, и вновь принялся за гуся.

– А вы, оказывается, еще и хорошо поете! — сделала я ему комплимент. — Какие у вас разносторонние таланты!

– Да! У меня — таланты. Они все еще узнают, что я могу!.. Я такое могу… что очень даже могу!.. Я пока в своем отделении работал, такие связи завел!.. Я скоро капитаном буду!.. Капитан, капитан, улыбнитесь!..

Песня пошла по второму кругу, хотя на «бис» ее никто не заказывал. Но Хомякову она, похоже, очень нравилась. И, хотя почти половину слов из нее он заменял выражением «ля-ля-ля», он благополучно допел куплет и припев.