ВСЕ включено

Где-то вдалеке, где горизонт кокетничал с морем, небеса устроили лазерное шоу. Вспышка кровавой молнии озарила разлившуюся черноту багряной зарей. Миг – и заря исчезла, не оставив тающего шлейфа, но тут же на смену ей черноту разорвала следующая пурпурная вспышка, вернувшая мир в мгновенье предзаката.

– Бисмилляхи рахмани рахим19, – не успевшая подняться с колена Седжиль торопливо кинулась на второе, прижала ладони к груди в суеверном ужасе. И лишь ставшая багряной луна снисходительно усмехалась, глядя на людские тревоги.

– Вот так сюрприз, подруги, – движением плеч стряхнув оцепенение, пробормотала Лиза. – Не молиться надо, а фотографировать, Седа. Доставай скорее телефон, я свой дома оставила.

– Мой тоже в ложмане, – Седжиль нехотя, придерживая ладонью поясницу, поднялась колен, даже не подумав одернуть задравшееся платье. – Не хотела портить вам, кулемы, вечер своим воркованием с любимым. Мы уж если начинаем беседовать – до утра друг другом не насытимся.

Лиза и Ада понимающе переглянулись, в который раз восхитившись способностью подруги прятаться от неидеальной реальности за полиэтилен фантазий. Брошенный дома телефон – чудесное средство от гложущей хандры. В этом жесте и эликсир неосознанной надежды («наверняка он позвонил!»), и отблески невинной женской мести («звони-звони пока я с подругами развлекаюсь»).

– Какая ты заботливая, Седжиль, – Лиза изо всех сил сдерживала шлюзы сарказма. Она была из тех людей, кто вслушивается в закулисье фразы, не обращая особого внимания на происходящее на сцене, поэтому придавала большое значение интонации произнесенных слов. – Дожили, в 21 веке ни у кого камеры с собой нет. Значит придется по старинке, записывать в память. Айда в первые ряды зрительного зала.

Втроем девушки подтащили шезлонги к кромке берега так, чтобы при желании ступни могли коснуться ледяной смолы моря. Устроили подобие диванов. Скинули обувь, смеясь, заойкали от приветственной прохлады гальки.

– Кусается!

Гранатовое вино – коварная штука. Словно шаловливый котенок, дразнит мнимым отсутствием алкоголя, кружит голову ароматом спелых ягод. Нужно время, чтобы осознать его ценность. И не пропустить момент, когда пора остановиться.

– За нас, девочки!

Для Лизы, «курортной старушенции», как, шутя, называла ее Седжиль за двухгодичный стаж в Кемере, двуличность гранатового вина не стала откровением, а подругам-первогодкам она пришлась по вкусу.

– Твой Саша завтра обязательно спросит, где и, главное, с кем мы провели вечер, если я правильно поняла суть ваших деловых отношений, Лиза, – упустившая момент «стоп» Ада отставила опустевший стакан, зажала ладонями пустившуюся в пляс голову. – Потом нахохлится и буркнет: «Приду в следующий раз на ваше море, посмотрю, что на вашем бабском языке значит «разговоры с подружками».

– Это он заботу обо мне прикрывает беспокойством о тебе, косматая, – возвела глаза Седжиль. – Как будто не знает, что, когда Кемер полон туристов, туркам переживать за себя, а не за нас надо.

– Ты при чем?

– Здрасьте, баба Настя! Это вы, русские, в этой стране словно сорняки в поле творите что хотите. А я – ахызка, нам гулять с кавалерами до свадьбы и тем более искать приключений на пятую точку запрещено культурой. Но мне плевать на правила. Жизнь моя, и коротать ее мне!

– Вообще-то Саша – мой патрон, и про тебя он никогда не упоминал в допросах…, – задумчиво откликнулась Лиза, любуясь переливами лунного света в вине. – «Если тебя, говорит, вые… Хм… Вы поняли девочки. Так вот, если с тобой, говорит, это сделают, то, считай, и со мной – морально разницы нет. Потому что весь сезон твои слезы утирать придется мне. Тебе конечно, в этой ситуации приятнее, а мне завиднее, страдаю ни за что. Так что сиди дома. И подружкам своим то же самое передай». В общем, боится он, что я влюблюсь в «кролика», как будто не я эту классификацию изобрела, и не сумею разглядеть в мужчине его пушистые ушки.

– Неужели серьезные отношения в Кемере совсем невозможны? – Гранатовое вино стало первым в жизни Ады алкоголем и с непривычки ее язык начал заплетаться уже после второго стакана.

Заносчивую Седжиль сбить с пьедестала было не так-то просто. Не обращая внимания на вопрос Ады, она продолжала гнуть свою линию.

– Вообще-то Ахмет – мой родственник, забыла, косматая? Саша – лучший друг Ахмета, считай, что брат. Если со мной что-то случится, отвечать перед Аллахом и моей теткой будут оба.

– От главных потрясений в жизни они тебя уберечь не в силах, как бы не старались, – в меланхолию голоса Ады виноградной лозой вплелись ростки смирения. Будто она знала больше, чем могла рассказать. – Хватит о сложном. Сегодня особенный вечер, девочки. Вечер празднования начала нашей дружбы.