Все волки Канорры (СИ)

Во-вторых, никакой особой трагедии по случаю происшедшего в его вотчине не наблюдалось. Напротив, необоснованным оптимизмом заразились буквально все, от неунывающего Мадарьяги до обычно трезвомыслящего рассудительного Гизонги и обстоятельного Гегавы. Герцогский дом был похож на муравейник в состоянии планового капитального ремонта, — кто-то что-то куда-то тащил; кто-то что-то откуда-то нес; кто-то зачем-то что-то переставлял; кто-то что-то предусмотрительно припрятывал; а кто-то, напротив, что-то спрятанное извлекал, встряхивал, осматривал и сортировал.

Прошествовал мимо Зелга вездесущий Думгар, за которым едва поспевали вприпрыжку два взволнованных троглодита, пытающиеся договориться с непреклонным домоправителем на предмет предсмертного благоустройства грибных плантаций в столь милом их сердцу подземном ходу. Свое настойчивое ходатайство они мотивировали тем, что кто знает, суждено ли им вернуться из этого похода, так пускай же останется по ним в замке добрая и полезная в хозяйстве память.

— Так вы же собирались разместить плантацию на воздвиге, — невозмутимо указывал голем, одновременно дирижируя сотней слуг.

— Доброй памяти много не бывает, — возражал Левалеса, заучивший эту фразу наизусть. Он был уверен, что когда-нибудь она ему пригодится, и вот пригодилась же.

— Разнообразистость грибиных сортов намерена порадовать господина Гвалтезия с его высокотребовательной требовательностью к приготовительным вкуснямам, — взволнованно сообщил Карлюза, переходя на высокий слог.

— Насчет требовательности, я бы не стал утверждать так уверенно. Вы знаете, что господин Гвалтезий жаждет приготовить из вас пару поминальных обедов, приуроченных к поминанию вашей памяти? — уточнил Думгар.

— Мы не можем, — быстро ответил Карлюза. — Мы пишем предсмертное письмо в иные академии с возмущенным протестом.

— В чем суть протеста?

— Мы не обнаруживаем отвечательный знак среди прочих знаков. Вопросительный знак есть, а отвечательного нет.

— Точка, как я понимаю, вас уже не устраивает.

— Точка не отвечает всем условиям отвечательного знака, — важно пояснил Карлюза, и, вероятно, впервые за много тысяч лет кассарийский дворецкий не нашел, что ответить на эту филологию, а троглодиты, воспользовавшись этим, совершили маневр, неплохо освоенный ими в последние дни — нырнули в боковой коридор и растворились в темноте.

Думгар неожиданно лихо подмигнул молодому господину и снова принялся выкрикивать бесчисленные команды — ни дать ни взять капитан корабля, попавшего в шторм. Зелг подумал, что шторм-то, конечно, грандиозный, но и капитан таков, что уже заранее ясно, что буре несдобровать.

Из правого бокового коридора доносился громкий голос Балахульды, прорицавшей Птусику, что он во что-нибудь врежется, если будет продолжать летать такими зигзагами; а затем после дикого грохота — ее же голос, требующий уплаты пятнадцати пульцигрошей за такое точное и своевременное предсказание.

Затем герцога взял в оборот неунывающий доктор Дотт. Черный кожаный халат подплыл к нему и без всякого предупреждения оттянул нижнее веко полупрозрачным холодным пальцем.

Врач — это всего лишь посредник между человеком и его телом

— Да, — сказал призрак. — М-да. Угу-угу.

— Что вы хотите сказать этим угу-угу?

— Это такой специальный медицинский термин, ровным счетом ничего не обозначает. Говорится для солидности.

— А что — м-да?

— Не мешайте, молодой человек. Когда доктор говорит м-да, это означает, что он размышляет, а не что он что-то понимает. Хотя чего тут сложного для понимания в вашем случае? Муки совести, угрызения, ночные кошмары.

— Нет у меня никаких ночных кошмаров, — запротестовал Зелг и, как всегда, напрасно.

— То есть как это — нет? — возмутился призрак. — А зачем вы тогда шляетесь среди ночи по замку с лицом грустноптензии и глазами Хрюмсика, застуканного на поедании утренних газет? Если у вас на душе полный порядок и тотисова благодать, тогда вам спать надо, а то война скоро, а они режимом пренебрегают. Ну, живо признавайтесь дядюшке Дотту — переживаете?

— Еще бы он не переживал, — встрял Мадарьяга, просочившийся сквозь стену. — И не пуклите на меня глаза, я уже растворяюсь обратно. А ты не строй из себя выдающегося диагноста — ты даже тараканам-зомби правильный диагноз не поставишь, а дай юноше что-нибудь укрепляющее, бодрящее и успокоительное. И пускай отдохнет, наконец.

— Нет, вы видели. А? Каков наглец. Нет, ну какова язва. Все в доктора записались, — вскричал уязвленный Дотт. — Все умеют воспитывать, лечить и экономить. А как оглянешься — батюшки-светы: все хворые, дети невоспитанные, пульцигроша одолжить не у кого! Зато советы раздают направо и налево, причем бесплатно. Милости прошу в мой кабинет, — церемонно сказал он.

— У вас есть свой кабинет? — изумился Зелг, перед которым вновь распахнулась бездна, тайн полна. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что ровным счетом ничего не знает ни о самом замке, ни о жизни его обитателей.