Все возрасты любви покорны

И она пошла дальше. А он остался. Ноги вдруг отказались ему повиноваться, словно пустили корни в землю, и эта мысль была такой глупой, что Витька запрокинул голову и рассмеялся. Могло показаться, что он как будто что-то прокричал девушке вслед…

Если бы ему сказали раньше, что он сможет простить такое, Витька принял бы это за личную обиду. Но Ледяную принцессу он простил.

Витька промок и основательно продрог, а снег продолжал падать. И если бы он не топтался на месте, пытаясь согреться, и тем самым стряхивая с себя снег, то давно бы уже превратился в подобие снеговика. Сейчас он с удовольствием перекинулся бы с кем-нибудь парой слов, пожал бы чью-то руку – только для того, чтобы избавиться от своего одиночества. Когда-то Витька прочитал «Планету людей» Экзюпери, но только теперь он по-настоящему понял одну из запомнившихся ему фраз: о том, что самая большая роскошь на земле – это роскошь человеческого общения. Поэтому он даже обрадовался, и совсем не удивился, когда из-за угла дома вышли, обнявшись и смеясь, Наташка и Сенька.

Витька не виделся с Наташкой с того самого вечера в парке, когда они убежали, бросив его, избитого и без сознания. С Сенькой же они встретились наутро, в школе. Тот еще издали увидел Витьку и на весь школьный двор весело закричал:

– Привет, старина!

А когда подошел, уже тише, но все тем же искренним тоном, произнес:

– Ну, и напугал же ты нас вчера, парень! Хорошо, что все обошлось. А то я Олегу денег должен, так что, сам понимаешь, мне с ним было не с руки ссориться.

И, как ни в чем не бывало, глядя на него честными глазами, протянул свою руку. Это было настолько неожиданно и цинично, что Витька растерялся и пожал ее. После этого было глупо начинать выяснять отношения. И о том, что случилось накануне, они уже не говорили. Но и встречаться по вечерам, после уроков, с тех пор перестали.

Сейчас, встретив Сеньку и Наташку, Витька в первую минуту был даже рад видеть старых друзей. Иногда в последнее время ему очень их не хватало, как и своей прошлой беззаботной жизни.

– Добрый вечер, – сказал Витька дружелюбно.

– Приветик, – растерянно произнесла в ответ Наташка.

А у Сеньки лукаво задрожали уголки губ. Ничуть не смутившись, он дружески протянул руку Витьке, и даже укорил его, сказав:

– Давно не виделись! Где скитаешься, бродяга?

– Так, – неопределенно ответил Витька. Он вовсе не собирался делиться со старым другом своими переживаниями.

– А мы вчера мой день рождения отмечали, – тихо сказала Наташка, не поднимая глаз. – Весело было. Мы думали, ты придешь.

И сразу исчезло приподнятое настроение, и снег под ногами, только что мягкий и податливый, стал жестким и скрипучим. Наступило тягостное для всех молчание.

– Вообще-то мы в кино торопимся, если ты не против, – сказал Сенька. И на всякий случай дипломатично предложил: – А то пошли с нами.

– Я не против, – успокоил его Витька. И увидел, как обиженно поджала губы Наташка. – А с вами мне не по пути.

Они торопливо и как-то неловко распрощались и разошлись. Уже через несколько шагов пелена падающего снега скрыла их друг от друга. «Вот и все», – подумал с облегчением Витька. Он понимал, что их дружба с Сенькой закончилась еще тогда, в парке, но в ней, как и в его отношениях с Наташкой, необходимо было поставить точку. И это случилось именно сейчас. И очень даже хорошо, что случилось.

Было уже поздно, и Витька пошел домой.

Дома никто не спросил Витьку, где он гулял. Папа смотрел телевизор, где шел какой-то научно-философский диспут, и был очень этим увлечен. Порой он даже вставлял свои реплики в общий разговор, мало заботясь тем, что его никто не слышит. А мама гремела кастрюлями на кухне, готовя обед на завтрашний день, так что ей, натуре творческой во всем, чем бы она ни занималась, было сейчас не только не до сына, но даже и до конца света, случись таковой в этот вечер. Витька не чувствовал голода, а потому незаметно проскользнул в свою комнату и, не включая света, взобрался на подоконник, как когда-то, в детстве. На широком подоконнике, за задвинутыми шторами, ему было уютно. Он смотрел на окрестные дома и на ночное небо над городом. Снег уже не шел, и было все хорошо видно.

Город засыпал, а Вселенная пробуждалась. Одно за другим гасли окна в домах, и одна за другой вспыхивали звезды в небе. Через какое-то время небо было полно звезд, а в доме напротив светилось только одно окно. За задернутой шторой смутно различался свет настольной лампы. Кто-то, как и он, Витька, не мог заснуть.

«Вот опять окно, где опять не спят…», – вдруг вспомнил Витя строки из стихотворения своей любимой когда-то поэтессы, Марины Цветаевой. И внезапно, в один краткий миг, его душа наполнилась щемящей жалостью ко всему миру. По его щеке потекла первая робкая слеза, затем вырвался резкий всхлип, и он, забывший, когда жалели его, и никого давно уже не жалевший сам, затрясся в рыданиях, уткнувшись головой в колени. Так безнадежно и светло можно плакать, наверное, только в детстве.

Когда слезы иссякли, свет в окне соседнего дома уже погас, а Витька знал, что ему делать.