Все впереди

Алексей Деннов сидел и ожидал своей очереди. Ожидал, вертя в руках фуражку. На околыше фуражки выделялся пятиугольник невыцветшего бархата — там раньше была красная звезда. Теперь нету: штатским она не положена. Латунные пуговки по бокам потускнели, а одна даже позеленела с краю. Алексей поглядел на рукав — и там пуговицы имели померкший, окисленный вид.

«Черт, всего две недели из армии, а до чего опустился…»

И он тотчас решил принять меры. Вынул из кармана дощечку с прорезью посередине, в прорезь продел пуговицу. Из другого кармана достал зубную щетку без ручки с густо-зеленой щетиной, вымазанной особой мазью, известной только ювелирам и солдатам: крокус называется. И стал этой щеткой драить пуговицы. Одна за другой вспыхивали они солнечным, фанфарным блеском.

— До чего интересно!

Алексей повернул голову. Рядом с ним, оказывается, сидит девушка и наблюдает, от нечего делать, как он драит пуговицы. Смуглая, с темными, очень густыми, даже на вид, волосами. Так себе девушка — толстопятенькая.

Алексей, конечно, ей ничего не ответил, только яростнее деранул щеткой по пуговице. Пуговица оторвалась и покатилась.

Девушка тихо засмеялась. Первая успела нагнуться, подала пуговицу Алексею.

Но Алексей не смутился. Солдата ничем не смутишь: он тут же перевернул фуражку вверх дном и оттуда извлек иголку с ниткой. И стал пришивать.

Пуговица, как на грех, отскочила от рукава, и пришивать ее, не снимая гимнастерки, было несподручно. А снимать гимнастерку в такой обстановке Алексей не решился.

— Дай-ка, — сказала маленькая девушка и отняла у Алексея иголку вместе с ниткой. От нитки она тут же оторвала кусочек и стала совать его Алексею в зубы.

— Зачем это? — удивился Алексей.

— Чтобы память не зашить, — объяснила ему девушка. — Примета такая, когда на человеке зашиваешь.

«Вот еще ерунда», — подумал Алексей. Но нитку она ому все же в зубы затолкала. Так он и сидел с ниткой во рту, пока эта толстопятенькая пришивала ему пуговицу.

А тут как раз подходит его черед беседовать с уполномоченным.

— Я вас приветствую! — приветствует Алексея товарищ Сугубов, отрадно улыбается и даже слегка отделяется от стула — тянет совочком ладонь. — Если не ошибаюсь, демобилизованный воин?

— Так точно.

Алексей отвечает по-военному. Но уже без армейской звонкости, а с той штатской глуховатостью, с которой говорят «так точно» или «здравия желаю» уволенные в запас. Долго еще говорят.

— Рад, рад, — говорит товарищ Сугубов Наш золотой фонд! Позвольте документик…

Изучает. Вроде нравятся ему бумаги Алексея Деннова. Спрашивает сладостно:

— Что же вы пожелаете? Может быть, «Севергаз»?

— Дело вот в чем, — говорит ему Алексей. — Куда — это мне не важно. Я служил в танковых войсках, механиком по ремонту. Дизеля… Мне главное, чтобы по этой же специальности. Или мотористом.

— Тогда вам есть прямой смысл ехать в «Севергаз», восклицает товарищ Сугубов. — Это же целый комбинат, там всяких моторов — боже ты мой!..

— Мало ли что — комбинат, — замечает Алексей. — Бывает и хлебокомбинат. А вы мне толком скажите, если вас посадили тут людей нанимать: какая работа? Например, есть ли там дизельные установки?

Сугубов чешет пониже затылка, лезет в ящик, где лежит у него специальное письмо из комбината «Севергаз»: нет ли там чего на этот счет? Но затем передумывает и ящик запихивает обратно.

— Ну, если не хотите в Коми АССР, — говорит он Алексею, — могу вам предложить Красноярский край.

В это время рыжий парень Степан Бобро, который сидит неподалеку и излагает в анкете свою запятнанную биографию, отрывается от этого скучного дела и вмешивается в разговор:

— На что тебе, солдат, Краснодарский край? Если ты дизелист по профессии, тчх тебе самое место в комбинате «Севергаз», который помещается в Коми республике. Потому что там газ добывают из-под земли. Землю для этого насквозь буравят. А чем? Турбиной. А турбину чем? Насосом. А насос благодаря чему — смекаешь?.. Там такие, солдат, дизеля — «Шкода», в Чехословакии их покупают. Сила!

Алексей удовлетворенно кивает. Сугубову же говорит:

— Ладно. Оформляйте в «Севергаз». Только в бумаге прямо запишите: дизелистом. Чтобы безо всяких недоразумений было.

Тогда товарищ Сугубов кидает карандаш в стаканчик страдальчески кривится:

— Дорогой вы мой человек! Я бы вас со всей душой и дизелистом назначил, и токарем, и даже начальником отдела кадров. Но я же, поймите, не имею таких прав: набираю людей для предприятия, а кого куда и по каким должностям — это на месте разберутся… Вам только что человек все объяснил, как и почему, и насчет дизелей коснулся. А мы тут будем рядиться, как на базаре, заниматься несвойственными функциями. Прямо даже стыдно так поступать демобилизованному воину Советской Армии.

Не то чтобы Алексею становится очень стыдно, но он замечает, что все в комнате этому разговору уделяют внимание.

И, может, ему, этому уполномоченному, на самом деле не дано такого права — разбираться, кого на какую работу.

Главное, что рыжему парню известно — дизеля там имеются.

— Давайте пишите, — говорит Алексей Деннов уполномоченному.