Все за любовь

Ивэн лежал, растянувшись на одеяле рядом с ней. На нем были выцветшие джинсы, обтягивающие узкие бедра и мускулистые ноги, бледно-голубая спортивная рубашка, открывавшая шею, и пуловер с вырезом углом более темного цвета, чем рубашка. Его русые волосы блестели на солнце. Ей как безумной захотелось дотронуться до его бедер, пробежать пальцами по широкой груди, коснуться руками его шелковистых волос. Она отвела глаза и глубоко вздохнула. Чего она действительно хотела, твердо решила она, так это чтобы мальчики поскорее пришли к ней на помощь! Пока она не наделала непоправимых глупостей.

Ивэн со спокойным видом ел виноград и рассматривал ее. Его зеленые глаза искрились едва сдерживаемым смехом.

— Отчего тебе так чертовски смешно? — раздраженно спросила она. Ее нервы были на пределе от необходимости сдерживаться, чтобы устоять против его чар. Он даже не пытался наброситься на нее. Что бы, черт возьми, случилось, если бы он действительно захотел соблазнить ее? Этот вопрос, решила она, почувствовав жгучую тяжесть в теле, лучше оставить без ответа.

— У тебя, — сказал он беспечно, — у тебя истерика.

— Как так?

— Ты похожа на одну из героинь немого кино, привязанную к рельсам и ожидающую помощи. — Его голос сделался глубже, и он прибавил драматическим тоном: — Роль в фильме «Опасности, коим подвергается жизнь Кори Рид».

Выражение его лица сделалось мягче, он взял ее за руку. От этого, как от взрыва, по всему ее телу побежали волны, начиная с головы, которая уже давно шла кругом, к дрожащим пальцам у нее на ногах. Если бы кто-нибудь измерил это потрясение, то приборы, наверное, показали бы не менее пяти баллов по шкале Рихтера. Целые деревни бывали разрушены при меньших толчках.

— Они не придут, Кори. На этот раз нет.

Ее глаза расширились, и она в панике смотрела на него.

— Что ты хочешь сказать?

— На этот раз я откупился от них.

— Что сделал? — Она попыталась вырвать свою руку. Она не хотела держаться за руки с предателем. Она совсем не хотела, чтобы Ивэн держал ее за руку. От этого она начинала дергаться и дрожать.

— Я откупился от них, — повторил он так же спокойно, как и в первый раз. — Как раз в эту минуту они все сидят где-нибудь в пиццерии и набивают свои животики пипперони с колбасками и зеленым перцем и обмирают от игры джаз-банда.

— Как ты мог? — воскликнула она в ярости. В ее глазах появилось отчаяние.

— Ты платила им, чтобы они были вместе с нами. Я сделал все наоборот и считаю, что поступил честно.

— Но ты же знал, что мне нужно, чтобы они тут были.

Он кивнул.

— Единственное, чего я не знал, так это почему. — Он провел пальцем по ее губам. Она затрепетала от этого легкого прикосновения. — Так почему же, Кори? Почему ты боишься того, что происходит между нами?

— Полагаю, что между нами ничего не происходит, — упрямо сказала она.

— Но ты же вся дрожишь?

— Это от ярости.

Он покачал головой.

— Не думаю. Мне кажется, что ты дрожишь потому, что я действую на тебя так же, как ты на меня.

— Ты на меня никак не действуешь, — произнесла она с жаром. — Я уже сказала: ты приводишь меня в ярость.

— И ты меня тоже. — Он нагнул голову и вопросительно посмотрел на нее. — Не приложу ума: почему так происходит? Должно быть, потому, что мы оба хотим того, чего не получаем.

— Не будь таким эгоистом.

Он улыбнулся ей ленивой дразнящей улыбкой. Эта улыбка насквозь прожгла ее и воспламенила.

— Поцелуй меня, а потом скажи то же самое, — сказал он.

Она отрицательно покачала головой. Их взгляды встретились, и по ее позвоночнику пробежала дрожь, как будто от ожидания чего-то. Нет, она ни за что не поцелует его, даже если бы он был единственным мужчиной на земле. Он жалкий обманщик.

Она вздохнула и постаралась отвести глаза от его теплого, ожидающего взгляда. Ничего не получилось. Он мог быть презренным обманщиком, оставаясь при этом самым привлекательным мужчиной из всех, кого она когда-либо знала… черт побери! Даже Карин заметила, что ее безнадежно влечет к нему, и это было еще до того, как они встретились. Теперь, когда она узнала его, устоять было практически невозможно.

— Поцелуй меня, — нежно повторил он, откидываясь назад и ожидая, не делая ни единого движения в ее направлении. Совсем как чертов султан, полулежащий на куче плюшевых подушек, самоуверенный и самовлюбленный! Она могла сделать это по своей воле, однако он, как и она, знал, что у нее совсем нет выбора. Несмотря на свой решительный протест, она хотела поцеловать его, хотела чувствовать на своих губах тепло его губ, хотела ощутить огонь, разливающийся по телу от прикосновения его языка. Она уже испытала однажды эти ощущения и хотела вновь почувствовать их, хотела убедиться в том, что тот пожар, который он зажег в ней прежде, был всего лишь случайностью.

Чтобы проверить это, она нагнулась и слегка прижалась губами к его губам.