Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв

Мотоцикл, в седле которого сидел человек без головы, по-прежнему мчался вперед.

Водитель рефрижератора, обогнавшего открытый грузовик, не мог поверить в то, что он видит. Он включил дальний свет, осветил его лучами безголового мотоциклиста, и тут же быстро выключил. Он протер глаза. «Впервые в жизни заснул за рулем, — подумал он, — и, Боже мой, какие кошмары». Он вновь включил дальний свет, но видение все еще не исчезло. Человек или галлюцинация, оно мчалось отсюда прямо в ад. Глаза у водителя засверкали так, словно он сошел с ума; он нажал на клаксон, остановился на обочине и посмотрел в другую сторону.

Грузовик, везущий металлические листы и никем не управляемый, постепенно сворачивал вправо. Он перевалил через невысокий тротуар и попытался вскарабкаться вверх по широким каменным ступеням большой фешенебельной негритянской церкви.

Светящаяся вывеска на фронтоне церкви оповещала о предстоящей на завтрашний день службе:

ОСТЕРЕГАЙСЯ!

СМЕРТЬ БЛИЖЕ, ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ!

Голова скатилась с медленно ползущего грузовика, упала на тротуар и покатилась по дороге. Приближающийся на большой скорости Могильщик увидел нечто, похожее на футбольный мяч с натянутой на него шапкой, подпрыгивающее на черном асфальте. Оно промелькнуло в свете одной из фар, но Могильщик не смог разобрать, что это такое.

— Что это он выбросил? — спросил он Эда Гроба.

Эд Гроб смотрел, словно оцепенев. Он сглотнул и сказал:

— Свою голову.

Мышцы Могильщика спазматически сжались. Машинально он ударил по тормозам.

Едущий сзади грузовик не сумел вовремя затормозить. Он толкнул маленький седан совсем легонько, но этого было достаточно. Могильщика бросило вперед; нижний край рулевого колеса ударил его в солнечное сплетение. Голова Могильщика нырнула вперед, он ударился ртом о верхнюю часть руля, разбил губы и выбил два передних зуба.

Эд Гроб налетел на ветровое стекло и пробил в нем дыру. Крепкий череп уберег его от серьезных повреждений.

— Черт побери, — прошепелявил Мотальщик, выплевывая осколки зубов, — во время азиатского гриппа мне было получше.

— Бог знает, Диггер, мне тоже, — сказал Эд Гроб.

Постепенно напряженное безголовое тело на мотоцикле извергло из себя всю кровь, и мускулы его начали обмякать. Мотоцикл завилял из стороны в сторону, пересек 125-ю улицу, едва не столкнувшись с такси, объехал вокруг больших часов на верху почты на углу и врезался в железную дверь ювелирной лавки, торгующей в кредит, сбив наземь вывеску, гласящую:

МЫ ДАЕМ КРЕДИТ ДО САМОЙ СМЕРТИ.

12

Роман поднялся и затянул пояс.

— Когда же придет этот парень? — он опять думал только о своем деле.

Сассафрас встала и отряхнула юбку. Ее лицо выражало удовлетворение, глаза глядели сонно. Одежда была изрядно помята.

— Он должен быть здесь в любую минуту, — сказала она, но прозвучало это так, словно ее вовсе не заботило, придет ли он когда-нибудь вообще.

Роман снова выглядел обеспокоенным.

— А ты уверена, что этот парень может нам помочь? Мы попали в суровую переделку, и я не хочу, чтобы в нее вмешался кто-то, кто наделает вокруг много шума.

Сассафрас пробежала засаленным костяным гребнем по своим коротким взъерошенным волосам.

— О нем не беспокойся, — сказала она. — Он не собирается терять голову.

— Это ожидание выводит меня из себя, — сказал он. — Я надеялся, мы сможем сделать что-нибудь.

— Ты хочешь сказать, что мы с тобой ничего не делали? — застенчиво спросила она.

— Я имею в виду мой автомобиль, — сказал он. — Скоро рассветет, а никто еще ничего не сделал.

Сассафрас подошла к печке, подложила в огонь немного каменного угля и отодвинула заслонку. Ее платье совершенно потеряло форму и свисало с одного бока.

— Я хочу посмотреть, не оставил ли он где-нибудь немного виски, — сказала она, роясь в обуви, валявшейся в отгороженном занавеской углу, где висела одежда.

Он последовал за ней и увидел зеленое платье, висевшее вместе с мужской одеждой.

— Похоже на твое платье, — сказал он подозрительно.

— Не начинай опять всю эту чушь, — сказала она. — Ты думаешь, они сшили только одно платье, когда шили мое. И к тому же его подружка того же размера, что и я.

— А ты уверена, что она не носит ту же самую кожу? — спросил Роман.

Сассафрас оставила эти слова без внимания. Наконец она вышла с бутылью дешевого виски, полной на три четверти.

— На вот, пей это и заткнись, — сказала она, сунув бутыль ему в руки.

Роман откупорил ее и дал виски вылиться в свое горло.

— Не так уж плохо, но немного слабовато, — сказал он, сделав несколько глотков.

— Откуда тебе разбираться в том, плохое или хорошее виски? — презрительно сказала она. — Ты ведь всю свою жизнь пил только всякую дрянь.

Он сделал еще один глоток, понизив уровень жидкости в бутылке наполовину.

— Детка, я настолько голоден, что съел бы быка прямо со шкурой, — сказал он. — Почему бы тебе не посмотреть, нет ли тут у дружка твоей подружки чего-нибудь поесть.

— Если я что-нибудь отыщу, то ты лишь еще больше будешь меня подозревать, — сказала она.

— Во всяком случае, я набью брюхо.