Всё зеленое

Макс сдавленно гоготнул:

– Это ты зря. Тебе еще на Полине жениться.

– Да пошла она, гадюка. Я передумал. У меня новый план.

– В смысле? – Макс удивился. – Я считал, этот вопрос решен.

– По сути Костров просто управляющий. Если брать его долю авторских, то это пятьдесят на пятьдесят. Не такие уж и большие деньги, все остальное он получает от клуба, от студий и от того, что сдает в аренду. Он попросту юзает мамашины здания, которые принадлежат мне.

– Ничего нового ты сейчас не сказал.

– Тогда что мне мешает самому это делать?

Несколько секунд они молчали, потом Макс рассмеялся:

– Тебе точно никакая балка на голову не свалилась? Разве не ты называешь все это бизнес-мурой? Не ты втирал, что не хочешь знать, откуда берутся деньги и как? Что смысл жизни в том, чтобы жить и получать от нее удовольствие, а не калькулировать доходы и расходы? Разве не ты тот самый чертов бунтарь, который, поплевывая свысока, посылает всех направо и налево, потому что может себе это позволить? Да ты был готов жениться хоть на самом Кострове, лишь бы он избавил тебя от всей этой бытовой мутотени. Лишь бы ничто бренное не мешало свободному полету твоей высокой души и твоим отвязным похождениям.

– Ладно, ладно… – прервал его Артём миролюбиво. – Возможно, я был не прав. Мне казалось, что так я буду свободен. Что смогу делать все, что захочу, и ни под кого не подстраиваться. И ты, кстати, был со мной согласен.

– Я и сейчас согласен. Потому что каждый должен заниматься тем, что умеет лучше всего. Костров – вести дела и сохранять твои деньги. Ты – тусить, пить, снимать девчонок, тратить деньги и немного играть на виолончели.

Послышалась яростная возня и топот ног.

– Я из-за тебя кофе разлил, дебил. Врачиха нас убьет, – засмеялся Артём.

– У тебя сейчас просто любовное помутнение, – переводя дыхание, сказал Макс, перебежав в другое место. – Это скоро пройдет. И потом ты будешь сильно жалеть, что испортил отношения с Костровыми. Тебе всего лишь двадцать, Тём. И больше у нас с тобой никого нет. Никто нам не поможет. Кончай дурить. Все, что они просят, – это пара каких-то дурацких мелодий. Просто набор нот. Накалякай им что-нибудь на коленке, они будут счастливы и отвяжутся. И все будут счастливы.

– Я не могу накалякать. Лучше я вообще ничего не напишу, чем потом это позорище будут связывать с моим именем.

– А клип? С ним какие проблемы?

– Не знаю. Просто все это настолько мерзко… Такое чувство, что ковыряюсь в навозной куче.

– Знаешь что, Тём? – В голосе Макса послышалось раздражение. – У тебя слишком много понтов. А по факту – импотенция.

– Творческая, дебил, – огрызнулся Артём. – И это я только про Костровых сказал.

– Ну а что тебя вдохновляет? Люди же как-то решают эти проблемы. Покури чего-нибудь, выпей, сходи в церковь, на концерт. Что-то же тебя должно цеплять?

Повисла короткая пауза.

– Ну, все ясно, – Макс приблизился к моей кровати.

– Что тебе ясно?

– Может, она тебя и вдохновляет, но отвлекает еще больше. Я сейчас кое-что скажу, только не бесись. Хорошо? – Макс отошел и через полминуты его тихий, доверительный голос снова донесся откуда-то сзади, где, вероятно, сидел Артём. – Мне она очень нравится, ты знаешь. Это самая лучшая девушка из всей твоей коллекции: добрая, умная, и с ней ты становишься нормальным, вполне вменяемым, иногда даже приятным человеком, но, реально, сейчас из-за нее ты чуть не умер. Нет, ты сам понимаешь это? Кому рассказать – не поверят. Чернецкий слился из-за какой-то токсичной бабы.

– Ты чего, Котик, ошалел? – так же тихо, но очень зло прошипел Артём. – Это же Вита!

– Вот-вот. О том и речь. Я тебя не узнаю. Совсем.

– Я понял, – Артём смягчился и рассмеялся. – Ты просто ревнуешь, что я люблю ее так же сильно, как и тебя.

– Думай, что хочешь, – фыркнул Макс. – Но я сегодня на полном серьезе стрессанул как никогда.

Они замолчали. Мне уже давно стоило «проснуться», потому что получалось, будто я подслушиваю, а я этого не хотела. Однако момент был не лучший.

– Так куда в итоге ты собираешься? – спросил Макс.

– В Капищено.

– Это еще что?

– Место одно под Псковом. Меня туда суицидник направил. Сказал – лучшее место на земле. Круче Диснейленда. Большой старинный дом, дикая природа, воздух и, кроме пары пацанов, никого в округе.

– Дом престарелых?

– Да иди ты.

– Значит, клипа не будет?

– Пока нет.

– Тём, – Макс помолчал. – Пожалуйста, хватит уже все разрушать. И раз уж у тебя не «прет», можешь просто ничего не портить?

– Не знаю. Для того чтобы что-то создавать, нужен какой-то интерес, стимул, а у меня его нет. Так что? Ты с нами?

– Не знаю. Вы там, может, за целый день из комнаты не выйдете, а мне что с незнакомыми пацанами делать?

– Может, и не выйдем, – усмехнулся Артём.

Из коридора послышались шаги, а затем голос врачихи:

– Ну, чего сидим? Сказала же – забирайте свою красавицу и уходите. Хватит. Четвертый час спит. Начальство мое узнает – неприятности будут у всех. Дурдом на выезде, честное слово. Я из-за вас два обхода пропустила.

Кто-то быстро подошел к моей кровати, и не успела я развернуться, как оказалась у Артёма на руках.