Все жизни в свитке бытия

Утром по скайпу Валентина рассказала, что в совершенно реальном сне побывала в Национальной галерее и в садах Кардуччи. Климов во сне плутал в незнакомом городе, разыскивая Милу, но с Валентиной делиться не стал.

Глава 5.

Неделя сборов настолько приблизила Павла к вожделенной Мадресельве, что он попробовал нарисовать усадьбу по своим представлениям. Просидел над рисунком всю ночь. В девять позвонила Валентина. Незаметно всё управление перешло в её руки. С одной стороны, это было удобно, но вот с другой… как-то очень по-свойски, повелительно разлетались команды.

– Климов, ты выучил десять вежливых итальянских обращений? Выучил, но забыл во сне? Сегодня на ночь включим плеер с уроком. О! А что за чудная картинка – это и есть Мадресельва? Клим, подари! Ты себе нарисуешь ещё.

– Валентина, бери что хочешь, только не грохочи ухватами и словами.

Павел вернулся к работе. Если женщина что-то просит, надо дать ей, иначе она возьмёт это сама. Полезное правило ему открыла Вероника. Закон гравитации не нуждается, чтобы его признавали, он просто работает. Здесь – то же самое.

Валентине не понравились решительные нотки Павла, даже облеченные в улыбку.

– Климов, ты не смотри на мою внушительную фигуру – я слабое беззащитное существо… Она как бы готовясь заплакать по-детски сморщила нос.

– Скажи, беззащитное существо, что нам осталось сделать до завтрашнего отлета?

Длинный список подвергся проверке сверху донизу. Оказалось, Валентина позаботилась даже о подарках хозяйке Мадресельвы. Количество местных сувениров, как и их кустарное качество запалило фитилёк раздражения. Пока Климов упаковывал свои работы, укладывал в рюкзак планшет и многочисленные вещи, которых после всё равно не досчитаешься, Валентина готовила обед, бутерброды на случай плохой кормёжки в самолёте, и всё говорила и говорила без умолку.

Павел пробивался к тому, заветному, заповедному в себе, где привык мысленно разговаривать с Милой. И не знал способа остановить поток слившийся, как некогда Тора, в одно слово. Чад дымящихся букв искал выход. Павел потускнел, поскучнел. Это не прошло незамеченным. Чутьё, заменяющее интуицию, подсказало Валентине беспроигрышный вариант:

– Климов! «Ты не заболел?» —спросила она встревоженно- участливым увлажнившимся голосом.

И тут природный механизм выдал Климову такой каскад лучезарных улыбок, что Валентина заалела как маков цвет, замахала большими добрыми руками:

– Уже полдень, а ты некормленый. Вот в чём дело!

Она быстро забегала, собрала на стол, села, подперев рукой крупную голову, и стала смотреть, как Климов ест. Пока Павел завтракал, Валентина не проронила ни слова. Вот он простой, да что там простой, гениальный способ заставить женщину замолчать: надо попросить есть! Хитро, – осваивал Павел еще один полезный способ обращения. Для верности поинтересовался:

– А с тобой-то все в порядке? Что-то тишина на уши давит.

– Павлуша, – со всей возможной мягкостью, как к маленькому ребёнку обратилась Валентина, – у родителей было заведено: еда – святое дело. Правило: «Когда я ем, я глух и нем», выполнялось не – у – кос -ни – тель- но, – произнесла она по слогам. Причем буквально «нем»: когда летала муха, мы слышали её песню. – Какая замечательная семья, – произнёс Павел с самым искренним одобрением, пританцовывая от радости под столом.

Дальше всё закружилось и совершалось по аэрофлотовскому расписанию. Оно работало без сбоев: Сахалин – Москва – Рим.

Прогулка по аэропорту Фьюмичино затормозила в Климове все энергии, направив их в одно русло: в зрение. Эпизоды жизни, происходящие на разных уровнях, требовали фасетного зрения мухи, всех её 3000 отдельных глазков и обзора на 360 градусов. А если к тому же распознавать как она, химические, электрические и тактильные сигналы…!

После некоторого замешательства, всем своим существом он почувствовал мощь скрещения тысяч дорог, родство людей, плывущих по траволаторам, перекусывающих в нарядных бистро – не расстающихся ни на минуту со своим божеством – каким-нибудь гаджетом. Они, возбуждённые, целующиеся, рассеяно ждущие, спешащие, представали его глазам как неразрывное действо в фильмах Кустурицы.

Он, как вкопанный, а с ним и Валентина, остановились и стали тоже действующими лицами трогательной встречи дедушки-азиата, улыбающегося кузнечика, которого родственники просто закатали внутрь цветного стрекочущего кокона.

Рядом с клубком крутящейся радости оказалась индийская женщина с голой кошкой в корзинке. Уловив внимание, она звала всех полюбоваться своим сокровищем.

После ошеломительного знакомства с пёстрой витринно-нарядной жизнью аэропорта, непременного круассана с кофе, они с Валентиной без особых затруднений стартовали на электропоезде из Рима в Перуджу с пересадкой в Фолиньо. Павел не отрывался от пролетающих пейзажей за окном и фотографировал без разбора.