Все жизни в свитке бытия

Он достал из кармана рубашки коробочку и положил рядом с собой.

– Павел запасся колечком ещё дома, он мне сам сказал. Чудесная компания – залог хорошо начатого дела.

Обе невесты, заалевшие от нахлынувших чувств, позволили мужчинам надеть колечки, расцеловались с женихами.

Гости загалдели, ринулись поздравлять. Напутствия пёстрыми мотыльками летали над столом. Удоды в ожидании сладких крошек, заняли место на высоких туях и не теряли из вида извечных врагов – кошек, промышлявших мелким воровством внизу. Хлопнули пробки, полилось шампанское, оставляя шлейф изысканной горчинки. Чистые звуки хрусталя возбуждали затаённое желание прожить так же красиво, как звучит прозрачное стекло.

– Меня не зря называют Учителем – люблю я это дело, – голос у Валентины изменился, в нём появилась нотка жалости к себе, – вот и сейчас, хоть сама и не была замужем, момент такой волнующий, что из души рвутся самые искренние слова. Мила и Павел, Марино, Лена!

– Она выдохнула, – Поздравляем! – И побуждая всех присоединиться, повторяла, – По – здрав- ля – ем!!!

Зоя подошла к Миле, обняла их с Павлом, поцеловала и стала горячо, быстро что-то нашёптывать матери. Мила сняла с шеи золотой медальон. Открыла его. Показала всем. На маленькой чёрно-белой фотографии Мила и Павел молодые, хохочущие смотрели друг на друга.

– Для меня помолвка – настоящий сюрприз. Хотя так долго жданный. Знаю, что надо сделать Павлу ответный подарок… Самая ценная вещь у меня – вот эта штука. Двадцать лет она была со мной неразлучна, здесь даже есть кусочек ладана, теперь я передаю её тебе, Климов. Бери и храни!

Дружный хор подхватил: “Бери и храни!”

Очередной хрустальный перезвон сдвинутых бокалов слился с нескончаемой кантиленой птичьего пения и улетел в небеса.

Марино открывал подаренную Леной коробку. Из вороха цветной бумаги появилась большая матрёшка с задорными голубыми глазками.

– Ты называешь меня Матрёшкой, Марино! Вот тебе тридцать три моих клона, чтобы всюду, куда не посмотришь – там я!

Лариса приготовила подарки, сделанные своими руками. Миле с Павлом досталась потешная ведьмочка с метлой. Её на украинских хуторах вешают на дверь прогонять нечистую силу. Марино с Леной она вручила деревянного «ваньку-встаньку». Научала:

– Мужичок этот хитроватый из любого положения вывернется. Хранит он в своей непотопляемости русскую душу. С ним не пропадёшь. А главное его назначение – приумножать род. Кто его почитает, тот проблем с интимной жизнью не знает.

Переходя из рук в руки вертлявая игрушка забавляла взрослых людей, возвращала беззаботный миг детства, напоминала, как всё хорошо начиналось. И неуловимо ушло, вытеснилось тяготами жизни. А вернулось сейчас – в самую ответственную пору. Жизнь она и есть игра. Только играть надо умеючи…

Незаметно долину затянуло туманом, похолодало. Мужчины решили перенести праздник в дом, зажечь камин и включить газовое отопление. Женщины занялись столом. Всё в гостиной поражало размерами. В камин можно было войти. Огромный диван в центре напоминал цветущий луг. Его мягкие подушки, обтянутые зеленоватым гобеленом, затканным полевыми цветами, так и манили зарыться в весёлое разнотравье.

Сумерки окрасили окна густым ультрамарином. Занялся огонь в камине, а низкий стол между диванами наполнился десертами, запасливо прикупленными хозяйственным Марино в грандиозном храме еды "Калистраде". Царственный «Наполеон», за которым сладкоежки готовы сделать лишние пятьдесят километров, стоял ещё нетронутым. Ждали, пока мужчины уберут со двора остатки пиршества.

Валентина поскучнела и с обязанностями тамады явно не справлялась. Помаявшись среди фотографической галереи родственников хозяйки Нади, побывавшими сто лет назад в далёкой Индии, единственно затем, чтобы запечатлеть себя то на лошади, то на модном высоченном велосипеде, вышла посмотреть на звезды.

Но вскоре с криком: “Что это там за нашествие!” – влетела в дом с нешуточным испугом, исказившим лицо. Марино и Павел, только присевшие за стол, похватали каминные щипцы и выскочили на крыльцо. В наступившей тишине через приоткрытые окна слышались разнообразные хрюки: и очень громкие, грубые, и тоненькие повизгивания, чмоки, явно принадлежавшие стаду свиней.

– Мы забыли предупредить, – Лариса говорила встревоженно, но и успокаивающе, – Мадресельва стоит на границе национального парка «Монте-Сибиллини». Особенно много в нём вепрей. Они-то и выходят на ночную охоту. Добывают сладкие корешки.

– А они не опасны человеку? – Мила почувствовала тревогу за Павла.

– Мама, как и всякие дикие звери, они стараются с людьми не встречаться, – мягко успокоила и обняла её Зоя.

– В прошлом году, когда я здесь жила, они почти каждую ночь приходили и шли по склону оливковой рощи в свои заповедные места. После них почву рыхлить не надо. Местным охотникам постоянно выдают лицензии на отстрел кабанов. Завтра в супермаркете увидите запечённые целиком туши. Однажды мы забыли у крыльца картошку, они её конечно сгрызли, и толкались долго у дверей.

Мила заволновалась.

– Выйдем и мы, Павел даже не взял палку.