Все зло в шоколаде!

Юный лорр запнулся на полуслове, широко распахнул глаза, как загипнотизированный удавом кролик, шагнул ближе и, отведя горстью все кружева с шеи, взмолился, дрожа всем телом:

– Испей моей крови, даруй новое блаженство!

– Не буду, ты невкусный, – наотрез отказалась попаданка, отступая от напирающего и яро сверкающего глазками юноши. Кажется, тот был готов настаивать на своем.

– Селрик! – Голос отца прозвучал как гром небесный.

Юноша вздрогнул от неожиданности и явной опаски. Похоже, папашу он уважал и побаивался. Нет, не как тот, кого время от времени поколачивают для профилактики или за провинность, но как тот, кого парой хлестких слов уважаемый родитель может сровнять с землей из-за недостойного, по его мнению, поступка.

– Я хочу знать, почему ты пытался лишить себя жизни, – проронил Келдирет, скрестив на груди руки так, чтобы темные одежды и поза худо-бедно маскировали дыры и засохшую кровь там, где не хватало пышной зелени плюща-ядоцвета. – Неужто твоя любовь к Вилье была столь неистова? Тогда почему ты просил ее в содержанки, а не вел разговор о помолвке?

– Прости, отец, моя страсть к сей милой лорре была лишь мимолетным увлечением. Но тогда я не ведал, что возможно иное горение, и жаждал обладать ею. А ты отказал мне столь резко… Я думал, коль ты узнаешь, что я принял сон-смерть в отчаянии, то гнев твой смягчится. Дешуран говорил на занятиях о свойствах того яда. Но все обернулось иначе, – покаянно затараторил Селрик, умудряясь каким-то чудом косить на родителя и на Иринку одновременно и, что еще удивительнее, при этом не выглядеть косоглазым дурачиной. – Я испил бокал, добавив одну безопасную каплю. Еще две пролил за окно. Но сон пришел иной…

– Кроме этого яда пил ли ты или вкушал иное? – резко прервал повинную исповедь хитроумного отпрыска отец.

– Нет, с вечера я нарочно отказывался от любой пищи и питья.

– Брал ли какую новую вещь в руки? – продолжал свой допрос Келдирет.

– Ничего, лишь букет цветов, что доставили для меня, – растерянно пожал плечами Селрик.

– Кто?

– Там была лишь брошь-карточка от тайной обожательницы, небрежно приколотая к ленте. Пока я доставал ее из букета, даже уколол палец, – недоуменно свел пшеничные брови юноша. – А потом сразу голова закружилась. Сон-смерть действовать начал, и дальше я помню лишь дивные грезы о прекрасной лорре Ивке…

«Идиото, кретино, болвано!» – большими буквами появилась надпись в глазах наместника, крепкие зубы скрипнули.

– Вон, Селрик, убирайся и жди в своих покоях! Готовься выслушать мое решение о наказании. Не уйдешь сам – кликну слуг, и тебя увезут силой. За мной пусть пришлют карету через полсвечи.

Последняя фраза простимулировала нарочито мешкающего юнца. Он, бросая страстные и отчаянные взгляды на Иринку, все-таки убрался за ворота. Карета отъехала.

– Ты не намерена поддерживать знакомство с моим сыном? – Это был больше приказ, чем вопрос. И приказ весьма категоричный. Впрочем, попаданка кобениться не стала.

– Не-а, он миленький, конечно, на мордаху, но совершенно невкусный. И смотрит, как обиженный щеночек. Фу!

– Мой наследник юн, но достаточно умен. Свое отравление разыграл весьма умело. Если бы не неизвестные мне пока факторы, он вполне мог добиться желаемого. Все, что с ним сейчас происходит, – действие яда, до сих пор гуляющего в крови. Эта дрянь, горчащая гнилым цитрусом на языке, превращает жертву в безвольного доверчивого глупца, – тяжело проронил наместник. – Я слышал о таком. Когда-то было модно угощать им зажившихся прижимистых стариков, тянущих с завещанием.

– Ну и мерзость, – передернуло Иринку. – И ко мне он поэтому липнет?

– А вот это уже другая… хм, отрава, драгоценная лорра, – кривовато усмехнулся наместник. – Неужто не ведаешь ты о силе дара своего?

– Учить меня было некому. Все по верхам и методом ненаучного куса… – намеренно разоткровенничалась Иринка, надеясь на новую порцию сведений. В конце концов, она этому типу и его пацану жизнь спасла, не прикопает же он ее из благодарности по-тихому. Опять же в его, наместника, интересах, чтобы в Меладе проживала сведущая хотя бы до некоторой степени о своих способностях вампирочка редкого вида. Мало ли какая в следующий раз услуга понадобиться может, а она не обучена, не знает, не ведает и как-нибудь не так дар применит…

Наверное, Келдирет решил примерно так же, потому что проронил:

– Изведавший сладость укуса помнит о наслаждении и жаждет познать его вновь. Чтобы противостоять искусу, потребна сильная воля. Брать тебя в содержанки я бы, может, и дозволил, но потом его будет сложно женить. Придется Селрику уехать к дальней родне. Время и расстояние неплохо лечат, да и дурман из крови выйдет.

– Уехать ему, а не мне из Мелада? – невольно удивилась Иринка, почти не обидевшись циничным рассуждениям собеседника. Тот, похоже, по-другому ни общаться, ни мыслить не умел. Пила его кровь, потому знала где-то на уровне подсознания. Так что толку злиться?