В тот же день было еще два звонка, не прибавившие почти ничего к тому, что мы знали. Экономист из сельхозуправления видел похожего мужчину в автобусе. Запомнил, потому что сидели рядом. Узнав, что сосед связан по работе с селом, все спрашивал о ценах на шкурки, о рыбе и икре.
Две подружки из пединститута видели его в аэропорту. Он был выпивши и приставал ко всем пассажирам. Сами девушки летели в Хабаровск и мужчину в своем самолете не видели.
Что ж, для одного дня не так уж мало. Если последовательно доработать нашу версию, осталось из двух Викторов выбрать одного.
Однако в тот день нам было суждено испытать еще одну радость.
Дома вечером мы сообразили с Вовкой несколько партий в шахматы.
Зазвонил телефон.
— Простите, это квартира Комарова?
— Больше того, у телефона сам Комаров.
— Я звонил вам на работу, и дежурный дал ваш телефон. Я, может быть, и ошибаюсь, но на фотографии, которую показывали по телевидению, по-моему, один мой знакомый Артамонов… Мы с ним вместе работали в старательной артели. Конечно, точно не скажу, но сходство есть.
— А как зовут вашего знакомого?
— Виктор. Отчества не знаю. У него еще прозвище было в артели — Брюнет. Лет ему под пятьдесят. Я сегодня улетаю в отпуск, но, если нужно, запишите мой одесский адрес…
Я благодарю еще одного наблюдательного человека и мчусь на кухню. Наверное, вид у меня дурацкий, потому что Вовка смотрит с недоумением.
— Ну, старик, кажется, мы победили. Опознали на фотографии именно Артамонова! Понимаешь?
Но Вовка есть Вовка.
— Ну и что? — спрашивает он. — Ведь сходство с искусственным портретом не может быть доказательством. Надо еще доказать, что убит именно Артамонов.
5
В нашем кабинете тихо. У меня раскалывается голова — то ли от усталости, то ли от того, что опять неизвестно, куда идти дальше. Из Могилева, где родился и долго жил Артамонов, нам ответили, что единственная его родственница — тетка — давным-давно не получает от него вестей и знать не знает, где он может быть.
Я в который раз читаю заключение экспертов, которое и так знаю наизусть. И вдруг, пронзенный неожиданной мыслью, от которой мгновенно прошла головная боль, кидаюсь к столу друга.
— Послушай, Шерлок Холмс, как же мы не догадались раньше!
Я зачитываю тот абзац заключения экспертов, в котором говорится о недостающих зубах и металлической коронке в полости рта убитого.
— Ну и что? — Вовка недовольно смотрит на меня, будто я отвлек его от важных размышлений.
— А то, что если за месяц до гибели Артамонову была поставлена коронка, значит, он посетил зубного врача где-то здесь — у себя в поселке или в Магадане. А посему можно попытаться отыскать в карточках его фамилию, найти стоматолога, который его лечил. У каждого врача свой «почерк», и свои коронки он узнает из сотни, как тебе известно. А если Артамонов с его зубом опознан врачом — это уже, между прочим, доказательство!
Мы быстро сочиняем текст запроса для поликлиник и снова принимаемся за недостойное детектива занятие — ждем ответов. Слава богу, на сей раз сведения получены быстро: Артамонов лечился в стоматологической поликлинике Магадана у врача по фамилии Березняк.
И вот мы с Вовкой ждем этого самого врача Березняка, как дорогого гостя.
Доктор Березняк оказывается миловидной женщиной, легко краснеющей в ответ на Вовкины уверения, что она — наша последняя и единственная надежда. Да, эту коронку делала она. Это совершенно бесспорно. Она удивляется, как мы с другом можем сомневаться в том, что она права. Мы же задаем вопросы уже для порядка, боясь поверить в успех. Но победа оказалась даже более полной, чем можно было ожидать. Женщина, подумав немного, сказала:
— Вы знаете, а я его помню. Прекрасно помню, потому что такой случай у меня произошел впервые. Этот пациент, во-первых, был не совсем трезв, а во-вторых, вдруг стал предлагать мне деньги, чтобы я обработала ему зуб получше. Представляете?
Она, как бы приглашая нас тоже удивиться наглости пациента, с возмущением оглядела меня и Вовку.
Вовка встал, с серьезным лицом подошел к доктору Березняк и галантно поцеловал ей руку. И для нее, и для меня это было неожиданностью, но, если бы я не боялся выглядеть в глазах друга жалким подражателем, я с удовольствием сделал бы то же.
Итак, сомнений больше не было. Теперь мы знали, что жертва — рабочий старательской артели Виктор Андреевич Артамонов, сорока семи лет от роду, образование — восемь классов, имеет права бульдозериста, холост.
У нас на эти сведения ушло много месяцев.
Теперь надо искать преступника. И мы с Вовкой, не дожидаясь наступления Нового года, решаем ехать на прииск, где работал Артамонов, в поселок Верхний Ат-Урях. Время для поездки, конечно, не самое подходящее, в канун новогоднего праздника кому захочется отвечать на не очень приятные вопросы, но слишком велико паше нетерпение. И мы едем.
…В кабинете главного инженера, где мы обосновались, перебывало уже довольно много людей. Сейчас перед нами старожил, которого здесь зовут Трофимычем.