Все золото Колымы

— Зубастый был человек, царство ему небесное. — Трофимыч ерзает на стуле, всем своим видом показывая, как неприятен ему разговор. — Я, стало быть, с ним в одной комнате в общежитии проживал. Сосед был, однако скажу, не сахар. Все ворчит: то в магазине чего-то нет, то кино не везут. А какое кино в промсезон? Кто его, кроме приисковых, смотреть будет? Старатели — одно слово: стараются с рассвета дотемна. Капризный был человек…

Трофимыч опасливо смотрит на нас — угодил или нет своим ответом?

— Врагов у него не было? С таким-то характером должны быть, — задаю я банальный вопрос.

— Да какие враги? Зуда он, вот и весь сказ. То не так, это не так. Какие враги у такого-то могут быть! От него даже собственная баба сбежала. Довел своим жужжанием, значит. Да вы, наверное, про нее уже слыхали. Наташа Васильева, в детсаде работает…

Васильеву Наташей разве что Трофимыч может назвать. Лет ей уже под сорок. Женщина, сразу видно, боевая.

— Мужик, он, конечно, женщине нужен. Дело наше такое — заботиться о ком-то, присматривать. А с виду Виктор ничего, видный мужчина. И рука крепкая, и в плечах широк, да и неглупый. Только скучный человек больно. Как мы с ним поженились, ни разу в гости не сходили. До свадьбы то у одной подружки побываешь, то с другой в кино сбегаешь. А тут сиди, как сычиха, дома и слушай, как он здешние порядки поносит. И все твердит, какой он хороший да работящий, только зажимают его будто. Будь он председателем артели — тогда бы порядок был… Надоело. Не выдержала я такой жизни. Подруги, конечно, отговаривали: и хозяйственный он, дескать, и пьет только по праздникам, где ты еще, мол, такого найдешь! А по мне — не было мужика и это не мужик…

Перед отъездом с прииска мы только и выяснили, что уехал Артамонов отсюда 15 октября прошлого года, получил при расчете семь с лишним тысяч рублей. В артель по истечении отпуска писем и заявлений не присылал, и место его занято. Симпатией окружающих не пользовался, друзей не имел, да и врагов тоже.

В кабинете главного инженера мы в последний раз подводили итоги, когда в дверь постучали. Оказалось — Трофимыч.

— С вас, товарищи следователи, причитается. Подробность вспомнил. Витька мне из Магадана телеграмму прислал, чтобы «Спидолу» его никому не давал. Я же говорю, жадный был человек. И еще сообщил, что восемнадцатого вылетает в Красноярск. Вот так-то.

6

Всю неделю после поездки мы с Вовкой проверяли путевые листы водителей таксомоторного парка. Искали тех, кто работал на линии 18 октября прошлого года. Таких оказалось около ста. Пятнадцать из них заезжали в аэропорт, причем один ухитрился побывать там трижды. Каждому из пятнадцати мы показывали фотографию Артамонова, просили припомнить, не встречал ли его в порту.

И вот, наконец, перед нами худой и какой-то дерганый молодой парень, который, посмотрев на снимок, заявил, что видел похожего гражданина в аэропорту.

— Значит, так. Он стоял возле машины — кажется, газик это был — и просил шофера подбросить его в город. Я разозлился, что «левак» перехватывает пассажира из-под носа. Как назло, самолетов в тот день было мало из-за непогоды, пришлось загорать больше часа. В общем, обменялись мы с водителем газика любезностями. Едва удержался, чтобы не стукнуть его как следует, ей-богу, а мужчина этот стоял да посмеивался. Видать, скуповатый мужик — решил на такси сэкономить…

— Как выглядел шофер, не помните?

— Да точно не помню, вроде пожилой и роста большого…

Новые сведения ведут нас к новому массовому опросу…

Сегодня в очередной раз шеф знакомится с ходом нашего «дела». Мы двигаемся вперед без посторонней помощи и, хотя скорость этого движения могла бы быть и побольше, все-таки ощущаем, как с каждым днем у нас прибавляется материалов и подробностей, ведущих к развязке.

— Ну, что мы имеем на сегодняшний день? — Подполковник, видимо, уже уверовал в нашу самостоятельность.

Роль докладчика взял на себя Вовка. И надо сказать, что со всеми нашими домыслами эта история выглядела довольно складно.

— …Пассажиры, ожидающие вылета самолета рейса восемьдесят два Магадан — Красноярск — Москва! Ваш вылет задерживается до шести утра местного времени по метеоусловиям города Красноярска. — Голос в репродукторе умолк…

Артамонову неожиданно стало душно. Наверное, начали сказываться выпитые полчаса назад триста граммов водки. Возле аэровокзала прогуливались пассажиры, которым еще предстояло провести в ожидании самолета не один час.

Подошел «Икарус» с зашторенными окнами, из него заторопилась к аэровокзалу новая партия пассажиров. Через некоторое время они, как и старожилы аэропорта, начнут фланировать, не зная, как убить время. Но сейчас в каждом еще жила надежда на скорый вылет.

«Спешите, спешите, сейчас вас успокоят, — злорадно подумал Артамонов. — Ишь, как торопятся свои башли в Сочах просадить!»

Он пощупал туго набитый бумажник. В прошлом сезоне их артели подфартило: каждый отхватил восемь тысяч, а бригадир — все двенадцать.

— Чертовы летуны, — выругался вслух Артамонов, — все у них циклоны да антициклоны…

Плюнул и решительно зашагал к запыленному газику.