Все звёзды и клыки

Като кивает, протягивая мне свою ладонь, но между его бровями залегли глубокие морщинки беспокойства.

Я кладу его руку себе на колени.

– Подумай о том, что ты хочешь показать другим. Напряги свое сознание, как будто пытаешься найти нужное воспоминание, – я касаюсь его пальца кончиком иглы. Маленькая капля крови пузырится на поверхности, и я поворачиваю руку Като, чтобы прижать его палец к камню, лежащему перед нами.

Като зажмуривает глаза, сосредотачиваясь на своих мыслях, а затем неуверенно отдергивает руку.

– Что ты почувствовал? – спрашиваю я, и Като морщит губы.

– Ничего, – он настороженно смотрит на камешек. – Неужели это сработало?

Я дотрагиваюсь до камня, чтобы проверить, окутает ли меня проклятие. Даже несмотря на то, что ничего не происходит, я продолжаю улыбаться. Мои плечи едва заметно опускаются вниз, потому что я знаю: это его расстроит.

Като понимает все без слов. С тихим стоном он проводит рукой по своим каштановым волосам и резко встает на ноги.

– Тут не из-за чего расстраиваться! – восклицаю я. – Многие люди владеют только одной магией. Прошу, не кори себя.

Но правда в том, что я никогда не смогу понять его разочарования.

Еще будучи совсем молодой, я обнаружила, что обладаю способностью видеть души: магией, еще не известной человечеству. Кроме того, у меня всегда была склонность к другим магиям, таким как целительство и проклятия.

Уже несколько недель я пытаюсь научить Като магии проклятий, но единственная магия, которой он смог овладеть, – та, которой я научила его, когда мы были еще детьми, – магия души. Она стала нашим секретом и нерушимой связью между двумя лучшими друзьями. Раньше ему нравилось, что мы делим эту силу только друг с другом, и он умолял меня никогда не учить ей других. Но в последнее время ему недостаточно нашей магии. Он хочет больше.

Я пытаюсь взять его за руку, он с ворчанием отдергивает ее.

– Тебе легко говорить, у тебя-то магии в избытке, – огрызается Като. – Если женщина может овладеть разными видами магии, то почему у меня ничего не выходит?

Я отшатываюсь назад, как будто меня ударили, и смущение искажает мое лицо.

– Ты говоришь так, будто «женщина» – это грязное слово, – резко отвечаю я. – Не забывай, что именно я научила тебя магии души, Като. Я ее открыла.

Като смотрит на меня, понурив плечи. Он делает шаг вперед, обхватывает мое лицо ладонями и целует меня в лоб. От мягкости его губ по моей коже разливается приятное тепло, и я расслабляюсь в его руках.

– Прости меня, Сира, – его голос смягчается, и он прижимает свой лоб к моему. – Ты же знаешь, что я не то имел в виду. Я просто хочу, чтобы наша жизнь стала лучше.

– У нас и так все в порядке. Нам не нужен избыток магии, чтобы прожить хорошую жизнь, – мягко шепчу я.

И, хотя я говорю совершенно искренне, его челюсть напрягается.

– Магия – это сила, Сира. Это уважение. Разве без них я смогу дать тебе хорошую жизнь?

Я опускаю ладонь на щеку Като и нежно провожу большим пальцем по его щетине.

– Ты слишком много беспокоишься, любовь моя, – я нежно целую его в губы и поворачиваюсь к двери, зная, что ему нужно побыть одному. – Теперь у нас все хорошо, и вместе мы будем процветать. Нет смысла зацикливаться на вещах, над которыми мы не властны.

Като не знает, что, выйдя на улицу, я все еще слышу его слова.

– Не властны, – бормочет он себе под нос. – Это мы еще посмотрим.

* * *

Берег наводнен людьми: одни ловят рыбу, другие взбираются на гигантские деревья и смеются. У меня сердце уходит в пятки, когда маленький мальчик карабкается на одно из самых высоких деревьев только затем, чтобы спрыгнуть с самой верхушки. Но прежде, чем малыш успевает приблизиться к земле, он резко выдыхает, и кажется, что воздух сгущается под ним, как подушка. Она летит ему навстречу, подбрасывая его еще на несколько метров. Снова оказавшись наверху, мальчик замедляет свое тело с помощью магии времени. Он смеется, переворачиваясь в воздухе и двигаясь так медленно, что кажется, будто он плывет.

Капли пота, стекающие по его лицу, блестят на солнце. Приземлившись, мальчик снова бежит карабкаться на дерево. Маленькая белокурая девочка пытается подражать своему старшему товарищу, выдувая воздух себе под ноги, но ей удается подлететь всего на несколько сантиметров.

Я нанизываю красивые камни и ракушки на тонкие кожаные нити. Проколов палец иглой, я размазываю кровь по украшению, накладывая на него проклятие. Я делаю проклятые ожерелья для местных девушек, чтобы уберечь их ото всех, кто имеет дурные намерения. Пока я занята своей работой, вокруг меня толпятся трое детей: рыжеволосый мальчик и две близняшки с красноватой кожей и тугими кудрями – дочки Лани и сын Маркуса. Они придали своим глазам ярко-розовые, фиолетовые и золотые цвета и теперь тихо хихикают, окрашивая мои волосы в прекрасный сиреневый оттенок. Я не мешаю их веселью, пока они со смехом обсуждают, какой оттенок попробовать дальше. Потом я попрошу кого-нибудь из их родителей вернуть моим волосам их привычный цвет.