Всеблагое электричество

— Дерьмо, а не доплата! — выругался Антонио. — Глупо рисковать головой за эту мелочь!

— Так устройся на завод, — пожал плечами Гаспар, убирая деньги в бумажник. Вот уж от кого не ожидал, но испанец воспринял известие о гибели коллеги совершенно бесстрастно.

— Оставь советы при себе! — вспылил красавчик.

— Он, скорее, на панель пойдет, — усмехнулся Лука.

Антонио вмиг покраснел как помидор.

— Что ты сказал? — прошипел он и шагнул к лысому громиле; мне даже пришлось заступить ему на дорогу.

— Будто впервой дамочек за деньги ублажать! — простодушно усмехнулся Лука.

— Следи за языком!

Я раскинул руки в стороны.

— Брейк!

— Да ты просто завидуешь! — выдал Антонио. — На тебя даже слепая не позарится!

Лука зло засопел, но тут уже Гаспар придержал его за руку.

— Повеселились — и будет, — сказал я. — Давайте аккуратней. Лука, револьвер у тебя с собой?

Громила бросил сверлить взглядом Антонио и кивнул.

— Значит, принесу еще два.

— Думаешь, понадобится? — с кислым видом спросил красавчик.

— На завод! — рассмеялся Гаспар.

Антонио показал ему средний палец.

Я спустился в каморку истопника, вынес два револьвера и коробку патронов. Страсти к тому времени уже поутихли, и вышибалы принялись вооружаться, хоть друг на друга и старались при этом не смотреть.

Мне в любом случае было не до них: привезли выпивку. Я пересчитал ящики с вином и лишь после этого позволил буфетчику оплатить товар. Тот моему вмешательству в дела нисколько не обрадовался, но возмущаться не стал и послал подчиненных разгружать повозку.

Дальше еще навалились какие-то дела, а потом Виктор Долин привез Ольгу, и я отправился проведать танцовщицу. Прима оказалась слегка навеселе, на туалетном столике рядом с зеркалом стояла откупоренная бутылка шампанского.

— Не рано начала? — спросил я, прикрывая за собой дверь.

— В самый раз! — заявила Ольга и протянула мне бокал. — Выпьешь?

— Не стоит! — отказался я, а танцовщица вдруг покачнулась, и золотистый брют выплеснулся на мой пиджак.

— Ой, прости! — смутилась прима, убирая бокал на стол.

— Дьявол! — выругался я и приложил к мокрому лацкану полотенце, но прима немедленно забрала его и заставила снять пиджак.

— Сейчас его почистят, будет как новенький, — пообещала Ольга.

Я едва успел вытащить из карманов пистолет и бумажник, прежде чем она вынесла пиджак в коридор.

Прима сразу вернулась обратно и рассмеялась:

— Расслабься! Ты весь такой напряженный!

Мне ее поведение ничуть не нравилось, так я об этом и заявил:

— Тебе еще выступать сегодня!

Ольга вздохнула и опустилась на пуфик.

— Мне страшно, Жан-Пьер. Знал бы ты только, как мне страшно!

— Все будет хорошо.

Танцовщица посмотрела на меня и с сомнением покачала головой.

— Ты не можешь этого знать.

— Разумеется, могу! — рассмеялся я и повторил: — Все будет хорошо. Даже не сомневайся! И не пей больше. По крайней мере, до выступления.

— Ладно, не буду, — пообещала Ольга. — Ты проводишь меня сегодня?

— Непременно. Извини, сейчас надо отлучиться, но я обязательно найду тебя вечером. Только больше не пей. И оставь у себя пиджак, заберу его позже.

Я шагнул к двери, но танцовщица вдруг вскочила и порывисто стиснула меня в объятиях. Легкий аромат сирени, тепло девичьего тела… Я непременно обнял бы ее в ответ, да только как дурак замер с пистолетом в одной руке и бумажником в другой.

— Иногда мне кажется, будто этот клуб проклят, — прошептала Ольга. — Что я заперта здесь как птица в золотой клетке, а кругами ходят неведомые твари! Тебе так не кажется?

— Нет, — ответил я.

— И тебе не страшно?

— Нет.

Меня мало что пугало. Страхи пронизывают жизнь человека от рождения и до смерти, а чего может бояться человек, который даже не знает, кто он такой? Страх так и остаться беспамятным навсегда? Нет, это, скорее, сродни зубной боли, которая не отпускает ни на минуту. Неприятно, но можно жить и так.

Боязнь умереть? А чем ценна моя жизнь? Ради чего цепляться за нее? Что заставляет это делать помимо инстинкта самосохранения?

Дьявол! Не о том думаю! Меня же обнимает Ольга Орлова!

За спиной скрипнула дверь, прима поспешно отпрянула, а я обернулся и оказался лицом лицу с Виктором Долиным. Газовый рожок в коридоре светил ему в спину, и высокий худощавый хореограф с копной светлых волос вдруг напомнил распушившийся одуванчик.

Только дунь — и вокруг закружатся белые пушинки.

Но не закружатся, конечно же нет. Напротив — сейчас Долин произвел впечатление человека жилистого и подтянутого, а вовсе не изнеженного сибарита, в образе которого он обычно представал на приемах.

— О! — многозначительно произнес Виктор. В руке он держал вешалку с моим уже почищенным пиджаком. — Это вы, Жан-Пьер! Премного о вас наслышан. Премного.

Ольга покраснела.

— Вот, Марта просила передать… — протянул хореограф пиджак.

— Позвольте! — Я переложил пистолет в левую руку, принял у Виктора вешалку и рассовал вещи по карманам. Ткань местами была еще влажной, поэтому надевать пиджак не стал.

Долин отступил в сторону, освобождая проход к двери, увидел откупоренную бутылку шампанского и закатил глаза.

— Ольга! Сколько раз мы уже об этом говорили!