Всеблагое электричество. Пенталогия

— Почему я просто не свернул ему шею и не забрал деньги? Ведь что-то же меня от этого удержало!

Софи приложилась к стакану и предположила:

— Свидетели?

— Мог проследить за ним, но даже мысли такой не возникло, — покачал я головой. — Выходит, не такой уж я пропащий человек. Не готов убивать из-за денег. Удивительно даже, если разобраться…

Я улыбнулся. Приятно узнать о себе нечто новое, от чего не встают на затылке волосы дыбом.

— Жан-Пьер! — одернула меня Софи. — Займись Ольгой! Глаз с нее не спускай! Она напугана, возможно, тебе что-то получится у нее разузнать. В крайнем случае нам будет что сказать Фальеру!

Я кивнул.

— Хорошо. Попробую. А что Жиль? Он что-нибудь выяснил насчет табака?

Софи стиснула стакан пальцами и вздохнула.

— Жиль пока не появлялся.

— И не звонил?

— Нет.

— Плохо.

Я поднялся с диванчика и подошел к двери.

— Попробую поговорить с Ольгой, — предупредил я Софи, выходя в коридор, но гримерка примы оказалась заперта. На стук в комнатушку, выделенную Виктору Долину, также никто не отозвался.

Куда и зачем хореограф увез Ольгу?

Непонятно.

Заняться мне в любом случае было нечем, я предупредил Луку, что пройдусь до набережной канала, и покинул клуб через черный ход. Просто решил развеяться. В клубе мне было тесно. Стены словно давили и не давали расправить плечи. Хотелось простора. Темным проходом между сырых и покрытых потеками сажи стен я дошел до канала Меритана. Огляделся там и обреченно покачал головой.

С противоположной стороны канала выстроилась шеренга домов, изредка в них темнели арки, которые связывали глухие внутренние дворики и площадки лодочных пристаней. Набережной там не было вовсе, да и на этом берегу улочка протянулась узкая, сырая и темная. Простор? Не было его, лишь серела над головой полоска затянутого облаками неба.

Я беззвучно выругался, поправил кепку и направился к Ярдену, прошел пару кварталов, и стены домов раздвинулись, открывая вид на реку. Другой берег — далеко-далеко, водная гладь блестит тусклым серебром ряби. Вверх по течению медленно идет ржавая и закопченная самоходная баржа, навстречу ей плывет красавец-пароход. Дымят трубами буксиры, белеют треугольники яхт.

И всюду — небо. Простор.

Налетел ветер, повеял речной свежестью, распахнул пиджак. Я придержал едва не сорванную с головы кепку, пропустил ехавший по дороге паровой грузовик и перебежал через дорогу перед катившим вслед за ним конным экипажем с поднятым брезентовым верхом.

Прямо на тротуаре у ограждения набережной были выставлены столики, порывы ветра трепали зонтики и белоснежные скатерти, и я решил ненадолго там задержаться.

Солнце спряталось за пеленой облаков, и водная гладь перестала слепить глаза своими отблесками, поэтому я сел за крайний стол и развернулся лицом к реке. Трепыхался навес, плескались бьющиеся о гранитную мостовую волны, дувший с океана ветер разметал и выгнал из города смог. Дышалось непривычно легко. Даже на фабричной окраине высоченные заводские трубы сегодня не были увенчаны черными клубами, дым сразу уносило в сторону.

— Что будете заказывать? — поинтересовался официант в белом парусиновом пиджаке. Он говорил с заметным акцентом, но с каким именно — с ходу разобрать не получилось.

— Кофе, будьте любезны, — попросил я. — Сахар и сливки отдельно.

— Выпечка, пирожные, вафли?

Столики выставила расположенная в соседнем доме кондитерская, поэтому я на миг задумался, а потом сказал:

— Вафли.

— Бельгийские или венские?

— Бельгийские.

— Чем полить? — продолжил расспросы официант.

— Бельгийские вафли со взбитыми сливками.

— Сейчас все будет.

Официант убежал через дорогу, а я вытащил из кармана пиджака «Вестник империи», который не прочитал утром. В этот момент с нами поравнялся паровой катер, дым из закопченной трубы снесло на набережную, и кто-то из моих соседей закашлялся, да и у меня самого ощутимо запершило в горле.

И все равно — хорошо. Главное, что простор!

Я негромко рассмеялся.

Агорафобия в перечень моих заболеваний точно не входила. Или я просто об этом забыл? Лечит амнезия от психических расстройств или бессознательное в любом случае проявит себя? Вопрос.

Я придавил газету к столу пепельницей, дабы ее не унес ветер, и задумался.

«Вспомни! Электричество — дьявол!»

О чем кричал вчера безумец? Почему он вбил себе в голову, что встречал меня раньше? И стоит ли искать логику в словах сумасшедшего? Пожалуй, что нет.

Я раскрыл газету, но этот момент, одной рукой удерживая поднос над головой, официант с непостижимой грациозностью и уверенностью пересек оживленную улицу и начал сервировать мой стол.

— Комплимент от заведения, — объявил он, указав на пластинку в серебристом фантике, которая лежала на блюдечке рядом с кофейной чашкой.

— Благодарю, — улыбнулся я, взял миниатюрный молочник и долил в кофе сливок. Добавил ложечку сахара и тщательно размешал, затем попробовал и одобрительно кивнул. Неплохо.