Всегда на переднем крае

— Так что ж ты молчал, — возмутился одессит, — знаю я одного Леньку. Ханыга, нигде не работает, ничем не брезгует, в том числе и перепродажей вещей. Где-то в этих домах живет. Идем.

Улица Привозная. Дом 28. Они вошли во двор. У колонки пожилая женщина. Набирает воду в ведра. Михаил подходит к ней, спрашивает:

— Мамаша, в вашем доме есть Ленька?..

— Кучерявый, говоришь, черный и худой? — переспросила женщина. — А вы откуда будете?

Михаил показал на стоящего поодаль Петра, одетого в милицейскую форму, и ответил:

— Мы, мамаша, из милиции.

— А-а, понимаю, сынок, понимаю, — она поменяла ведра под колонкой, затем выпрямилась и, глядя в глаза Потайчуку, развела руками:

— Нет, такой у нас не живет.

На улице участковые встретили дворничиху.

— Знаю, милые, Леньку. Вот этот двор 30-го дома, а вы, зайдите в следующий — в 32-й. Направо первая дверь — там он и живет.

Ленька был дома. При виде милиционера он было заволновался, но узнав, что это только проверка паспортного режима, успокоился.

Пока старший сержант рассматривал штемпели в паспорте, Михаил изучал комнату. Его внимание привлекла коробка, лежащая на подоконнике. Он подошел поближе, на крышке коробки чернилами был выведен адрес: «Кишинев, Армянская, 51».

— Откуда у вас эта коробка? — спросил Потайчук у Леньки.

— Жена во дворе подобрала, — ответил он.

— Но, судя по паспорту, вы холостяк, — вмешался в разговор старший сержант.

В это время в комнату стремительно вошла молодая женщина, с первых же слов Михаил понял, что она подслушивала у дверей.

— А мы еще не успели расписаться, — с порога начала она свою речь, затем, перейдя на высокие ноты, зачастила: — Что вы пристали с той коробкой, у нас во дворе парфюмерный склад, я вам могу двадцать таких коробок хоть сейчас принести…

— Принесите две, — перебил ее Потайчук, — мы подождем.

Ленькиной подруге ничего не оставалось, как отправиться за обещанным. Пока она ходила, участковые беседовали с Ленькой.

— Вам эта женщина знакома? — спросил Михаил, показывая фото.

— Да, — ответил Ленька, — рачками торгует.

— Вы какие-нибудь вещи у нее покупали?

— Нет.

— А фотоаппарат за 15 рублей?

— Какой аппарат?

— «Зенит», — уточнил Потайчук, — вот он, на окне лежит.

Ленька взял коробку, открыл ее и, усмехаясь, показал участковым:

— Так это ж только тара.

— А что за адрес на ней написан? — не унимался Михаил.

— Не знаю, — пожал Ленька плечами.

В это время «жена» вернулась, как и ожидал Потайчук, с пустыми руками.

— По-хорошему решим или в райотделе продолжим разговор? — спросил старший сержант.

Ленька помолчал, затем спросил:

— А вы мне вернете 15 злот?

— Посмотрим. Где фотоаппарат?

— У матери. Она в доме 28 живет…

Велико ж было удивление участковых, когда они узнали в Ленькиной матери ту женщину, которая воду из колонки брала.

— Не стыдно, мамаша, обманывать, — не удержался Михаил.

— Обман? — искренне возмутилась она. — Скудова? Вы спросили, живет ли Ленька в нашем доме. Я сказала: нет, в нашем доме он не живет. Если б вы спросили: а в каком доме его живет…

…Через несколько дней Михаил вернул фотоаппарат владельцу.

Дорогой сыночек

С Евгением Зиновьевичем Ветчининовым Потайчук познакомился во время очередного ремонта мотоцикла. С тех пор участковый проникся уважением к трудолюбивому, немногословному мастеру.

Вот и на этот раз он дружески пожал руку, усадил Ветчининова у самого стола:

— Слушаю, Евгений Зиновьевич. Что привело вас ко мне?

Ветчининов кашлянул в кулак, поерзал на стуле и лишь затем сказал:

— Сына я, Михаил Дмитриевич, привез из Омска.

— Очень приятно, — начал было Потайчук, но Ветчининов в отчаянии махнул рукой:

— Мало приятного-то. Дорого он мне обходится…

И Евгений Зиновьевич рассказал участковому о своей беде.

В Днестровск он приехал с женой, а сына Анатолия оставили в Омске у бабушки, решили не отрывать парня от класса в разгар учебного года. Словом, хотели сделать лучше, а получилось… За восемь месяцев Анатолий с дружками в семи квартирных кражах участвовал.

— Дело на него прекратили, — сокрушенно вздохнул Ветчининов, — мал еще, пятнадцати нет, а в компании были и постарше. Правда, мне пришлось уплатить за свое чадо 450 рублей, вернее, возместить убытки, нанесенные им.

— Деньги, конечно, жалко, — продолжил Евгений Зиновьевич после короткой паузы, — сами понимаете, трудом, потом достаются… Но не с тем я сюда пришел, Михаил Дмитриевич, боюсь, как бы он и здесь не того…

— Понимаю, — Потайчук закурил, прошелся по кабинету, затем подошел к Ветчининову, положил руку ему на плечо: — Вот что, Евгений Зиновьевич, приведите его ко мне.

Через несколько дней беседа состоялась. Анатолий заверил участкового: «Больше никогда… ни за что… ни в чем…»

Михаил не поверил мальчишке: «Уж больно скор он на клятвы и обещания», — но не подал вида. И даже помог на работу устроиться в ремонтно-строительный цех Молдавской ГРЭС. Бригадиром там был его друг — Саша Титоренко. Его-то и попросил Потайчук присмотреть за Анатолием.

Вскоре стало известно, что Ветчининов-младший зачем-то заходил на склад. Затем видели его в мастерских, напильником какой-то металл обрабатывал.