Всегда на переднем крае

«Банановая республика» в полном составе явилась в милицию с повинной: в резиденции «Водонапорная башня», вопреки воле «Президента», произведен самосуд над преступниками, пойманными на краже свеклы.

— Ох, и дали мы им!

Полевой не находил места. Хватался то за сердце, то за голову.

— Да знаете ли вы, чем это пахнет?!

В райотделе встревожились. Начальник смотрел на Полевого так, будто и он был участником этой расправы.

«Доигрался, воспитатель! — читал Полевой в глазах товарищей. — Вместо колонии какую-то дурацкую республику придумал!»

Ребята отлично понимали, в каком положении оказался их друг.

— Мы можем и помириться, — посоветовавшись со своими, заявил Спец. — Нам же тоже сдачи давали, будь здоров!

Пятеро «грабителей» с побитыми носами явились по первому зову победителей и сложили к их ногам железные крючья, какими таскали свеклу по заказу самогонщиков.

Теперь мальчишек было пятнадцать. Полевой вглядывался в насупленные виноватые лица: «Картежники? Ворюги?.. Да полно!»

— Ну, теперь, когда вы померились силами, думаю, у вас разногласий не будет. Объявляем поход против хулиганов и прочего жулья. Кто не с нами — тот против нас! Девятнадцатый участок — район Дубоссарской горки — объект номер один. Там — гнездо самогонщиков…

Шалопаи притихли.

— Э-х, был у меня когда-то боевой штаб! — продолжал лейтенант, как бы рассуждая сам с собой. — «Таинственная рука» назывался. Возглавлял его отчаянно храбрый малый — Михаил Кошевацкий. Какие мы дела с ним проворачивали! Между прочим, Михаил до этого воровал кроликов, голубей… Шпана считала его своим.

— Пусть и наш штаб так же называется, — запальчиво предложил Рыжий. Ему не терпелось приступить к делу.

Расходилась «вольница» без ума от новой затеи.

Через несколько дней Полевой получил первое донесение: «Таинственная рука» сжимается в кулак!»

— Только без кулаков! — предупредил Полевой, опасаясь как бы и в самом деле чего не случилось.

…На складе Горторга попались трое. Но на сей раз обошлось «без кровопролития». «Таинственная рука» накрыла их, когда они делили «добычу» — игрушечные пистолеты, надувные шарики, бенгальские огни.

— Разрешите трофеи оставить при штабе?

Полевой удивился:

— Зачем?

— Оружие и сигналы «Таинственной руке» нужны для работы!

Бенгальские огни не зажигать!

— Ой, пойдемте-ка, чего покажу! — без стука и без обычного «здрасьте» с порога начал ушастый, взъерошенный парнишка. Он тяжело дышал и, глотая слова, докладывал:

— Мы, это, за семечками… Ну, хотели купить. На базаре, где теплотрасса — знаете? Смотрим…

Маленький гонец бежал впереди, увлекая Полевого к месту чрезвычайного происшествия:

— Наши уже там! Штаб решил до вашего прихода бенгальские огни не зажигать…

У траншеи, где шла теплотрасса, часовыми замерли на посту «штабисты». Их лица выражали готовность к самой рискованной операции. Бенгальские огни они держали наготове. По знаку Полевого, освещая ими дорогу, как факелами, стали по одному пробираться к колодцу. Заглянув в люк, Полевой обмер: двое не то трое детей — не различишь, сидели, прижавшись друг к другу. Они дружно ойкнули.

— Не бойтесь, ребята. А ну, давайте наверх! Ух, какие чумазые! Вы как сюда попали, орлы?

— У меня брат в колонии, там хорошо: кормят и одевают, — рассказывал один из обитателей колодца. — Только кого попало туда не берут. Надо, чтобы было приводов побольше.

Ясно. Этот зарабатывал право попасть в колонию. Не от хорошей жизни, видать. Лейтенант вспомнил: отца у парня нет, а мать…

У другого была история проще:

— Батя сказал: ты мне больше не сын. Я и убег…

И уж совсем просто оказался в их компании третий:

— Шел я в кино, а они говорят, — кивнул на приятелей, — идем с нами…

Полевой переглянулся со своими:

— Ну, что будем делать?

— Пускай переночуют в штабе, а завтра что-нибудь придумаем, — дружно решили члены организации.

Всю ночь «найденыши» не давали Полевому покоя.

В семью ни одного из них возвращать нельзя. Отправлять в колонию — нет оснований. И тут он вспомнил недавно полученное письмо от Севки — похитителе магнитофона, которому он после той истории помог поступить в профтехучилище: «И этих бы туда! Мысль!»

Севка писал, как на духу: