Всегда солдат

- Мертвое дело, Алеша. Кругом голая степь, скрыться негде. Пристрелят. Нужно через проволоку.

- Под пулеметами?

- До пулеметов, думаю, дело не дойдет.

- А как подберемся к забору? Часовые открывают огонь за двадцать - тридцать метров. А спирали из колючки? Они почти по метру высотой, с той и другой стороны… Нет, надо на «ура».

- Ты послушай, - и я поделился с Лопуховым своими думками.

Мой план был несложен. Несмотря на сильную охрану, возможности для побега имелись. Преодолеть препятствия из колючей проволоки не представляло большого труда. Для этой цели требовалась широкая доска или пара бревен.

- Доску от уборной отдерем, - предложил Алексей.

- Не нужно лишнего шума. Около уборной лежат бревна. Я уже прикинул на глаз: по длине подходящие.

- А дальше?

- Дальше все зависит от нашей расторопности, случая и погоды. Надо ждать либо темной безлунной ночи, либо снегопада.

Со следующего дня мы стали наблюдать за часовыми. Дежурили по очереди в уборной. В широкую щель хорошо просматривалась самая длинная сторона участка с двумя угловыми вышками. Территория лагеря [125] была небольшой, и охраняли ее лишь двое часовых. По ударам своего пульса установили, что гитлеровцы тратят на полный обход лагеря около четырех минут. Встречались они на одном и том же месте - у правой вышки, секунд тридцать разговаривали и вновь расходились. От расставания до встречи часовых у правой угловой вышки проходило около шести - семи минут. В нашем распоряжении оставалось не больше четырех минут. За этот срок нужно было успеть подтащить бревна к забору, установить их, затем по очереди взобраться наверх, перепрыгнуть через вал из «колючки» и отбежать хотя бы метров на тридцать.

Часовые сменялись каждый час…

Стали ждать подходящую погоду. Но ночи, как назло, стояли лунные, хоть читай книгу.

Минула неделя. Вечером тридцать первого декабря мне сильно нездоровилось. Свернувшись на соломе и стараясь унять дрожь, я в уме отсчитывал время. Прошла тысяча секунд, но Алексей не возвращался с нашего импровизированного НП. Подождав еще немного, я отправился на поиски товарища.

Стемнело. У стен конюшни лежала густая тень. За колючей проволокой искрился снег. В черной бездне ярко полыхали звезды. Поскрипывали шаги часовых. Над аэродромом зеленым огоньком взвилась сигнальная ракета, послышался гул моторов.

Обошел одну конюшню, приблизился ко второй. И вдруг слышу легкий свист. Прислушался. Свист повторился. Обошел конюшню и у торцовой стены увидел Алексея - он лежал на снегу за кучей навоза.

- Давай ко мне, - прошептал Лопухов и жестом показал, чтобы я лег.

- В чем дело, Алексей?

- Посмотри, - Лопухов протянул руку в сторону аэродрома, - кажется, начинается…

За аэродромом у самого горизонта виднелась мощная гряда белых облаков.

- Будет буран, - уверенно произнес Алексей, - Через час, самое большее, он доберется до лагеря. Надо ждать.

- Замерзнем на ветру.

- Ничего, в дороге отогреемся! [126]

Гряда чернела и приближалась. С краев ее сорвался ветер. Он взвихрил снег на полях, и горизонт сразу посерел. Первые рваные облака заскользили по диску луны, по земле побежали тени. Ветер усиливался с каждой минутой. Быстро темнело. Луна в последний раз мелькнула мутным пятном и скрылась за толщей облаков. Повалил снег. Крупный и плотный.

У правой угловой вышки прозвучали голоса часовых. Ветер сорвал слова с их губ и унес в сторону дороги. Ночь и снег утопили все вокруг. Не видно стало даже вышек.

- Пора, - прошептал Алексей.

Мы подхватили по бревну и бросились к забору. Оледеневшие бревна скользили в руках. Алексей уже приспособил свое у самого столба, на котором навешана колючая проволока. Дело было за мной. Я поторопился, потерял равновесие и выронил бревно. Оно стукнулось о столб забора. Звук от удара был совсем негромкий, но нам он показался орудийным раскатом. Инстинктивно упали в снег. Прислушались - никаких признаков тревоги. Но драгоценные секунды были потеряны.

Наконец, и второе бревно легло на проволоку.

- Давай, - сказал я и подтолкнул Алексея, - иди первым!

Лопухов лег на бревна и, подтягиваясь на руках, пополз вверх. У столба он поднялся во весь рост, уперся в его плоский торец ногой, оттолкнулся и пропал.

Настал мой черед. Мне сильно мешала обувь (у меня пропали ботинки, а лагерное начальство выдавало босым деревянные колодки). Колодки скользили по бревнам, и продвигался я очень медленно. Над самым валом едва не свалился: упади в колючий еж из проволоки - и все было бы кончено. Пытаясь удержаться, сделал неловкое движение, и бревна разъехались. Судорожно вцепился в них, стараясь сдвинуть. Сделать это удалось с большим трудом. Еще несколько сантиметров - и спасительный столб забора. Я ухватился за него, сильно, рывком, подтянулся. В тот же момент в отдалении раздались шаги.