Всегда в бою

30 мая мы провели первую рекогносцировку местности. В ней участвовали командиры корпусов, начальники отделов и служб штаба и управления армии. Затем, по мере того как план операции конкретизировался, в него посвящались и другие исполнители. Однако их круг до середины июня оставался весьма узким. Необходимые документы составлялись от руки начальниками штабов.

За счет второстепенных участков мы стремились обеспечить' предельную концентрацию сил и средств на участке прорыва. В цифрах это выглядело так: вся полоса 43-й армии (Нов. Игуменщина, Койтово) занимала теперь около 64 км, участок прорыва (Нов. Игуменщина, Тошник) - до 7 км. На нем были сгруппированы шесть стрелковых дивизий 1-го и 60-го корпусов, две танковые бригады, вся приданная нам артиллерия. Остальные 57 км полосы занимали соединения 92-го корпуса генерал-майора Н. Б. Ибянского.

Как задача армии в целом, так и задачи ее соединений отражали основную цель операции - окружение и ликвидацию вражеской группировки, опиравшейся на Витебский укрепленный район. Правофланговый 1-й стрелковый корпус Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Н. А. Васильева (306, 179 и 357-я стрелковые дивизии, 10-я гвардейская танковая бригада, пять артиллерийских и минометных полков, два батальона 5-й штурмовой инженерно-саперной бригады) наносил удар на Шумилине с задачей к исходу первого дня выйти главными силами на рубеж высота 147,9, Дворище, Рябушково, а передовым отрядом с танками - на рубеж Слободка, Добея, Плющевка.

Глубина первого из этих рубежей - 9-10 км, второго - 14 км.

Задача 60-го стрелкового корпуса генерал-майора А. С. Люхтикова, наступавшего левее, заключалась в том, чтобы надежно обеспечить фланг ударной группировки со стороны Витебска. Корпус в составе 334, 235 и 156-й стрелковых дивизий, 39-й гвардейской танковой бригады, четырех артиллерийских и минометных полков и двух батальонов 5-й штурмовой инженерно- саперной бригады должен был к исходу первого дня овладеть рубежом Лазуки, Ольховики, Язвино, а передовым отрядом выйти на рубеж Непороты, Дутчино. Одновременно часть сил. корпуса, разворачиваясь фронтом на восток, выходила на рубеж Богданове, Мурожница, отбрасывала противника к Витебску.

Задача дня для главных сил корпуса - 5 - 8 км, для передового отряда - 12 км.

Выход армии к Западной Двине, захват плацдармов на южном ее берегу (Шарыпино, Вязищи, Комли) планировался на третий день операции. Так шаг за шагом, пока еще на картах и в документах, закладывались реальные предпосылки к окружению витебской группировки противника, к соединению с войсками 39-й армии, наносящими встречный удар.

Директиву командующего фронтом с указанием срока готовности к наступлению (23 июня) мы получили 18 июня. В тот же вечер был подписан соответствующий боевой приказ но армии.

Предыдущие три недели Военный совет и штаб армии использовали для различных подготовительных мероприятий, среди которых важное место занимала дезинформация войск противника.

Как известно, гитлеровское командование, оценивая обстановку к лету 1944 года, пришло к выводу, что главный удар советских войск следует ожидать на южном крыле советско-германского фронта. Этот ошибочный прогноз фашистского генштаба объясняется рядом причин. Одна из них - тщательная оперативная маскировка, скрывшая от противника подготовку операции "Багратион" на территории Белоруссии.

Ввести в заблуждение противника было нелегко. О том, как осуществлялся план дезинформации вражеских войск, расскажу на примере нашей армии.

Когда начальник штаба генерал-майор Ф. Ф. Масленников представил первый вариант плана, мы обсудили его в узком кругу. Суть плана состояла в следующем. Войска армии развернут окопные работы и по фронту, и, особенно интенсивно, в глубину, на тыловых рубежах. Местность открытая пусть наблюдатели фашистов видят зигзаги новых траншей и ходов сообщения, новые проволочные заграждения и установку минных полей (разумеется, ложных). Пусть докладывают, что построенная саперами плотина на реке Лужесянка затопила подступы к позициям 145-й стрелковой дивизии. А доступные для подслушивания врагом радио- и телефонные переговоры о ходе оборонительных работ должны были дополнить общую картину, создать представление, что 43-я армия готовится к обороне, и только к обороне.

Точно не помню, кто из товарищей, обсуждавших этот план, вдруг подал реплику:

Слишком убедительно. Как бы нам не переиграть.

- Что имеете в виду?

- Противника. Он тоже не лыком шит. Он может не поверить в нашу режущую глаза пассивность.

Замечание заставило призадуматься. Действительно, не слишком ли мы назойливы и прямолинейны? Обменялись мнениями. Да, план требует существенной доработки. Ведь противник неоднократно видел наши настойчивые попытки освободить Витебск. Поверит ли он, что в летней кампании 1944 года мы решительно отказались от этой цели?

Было решено составить план дезинформации в другом, более реалистическом ключе. Пришлось учесть и опыт предыдущей борьбы за Витебск, и тот психологический настрой, который она вызвала у командования витебской группировки фашистов.