Всегда в бою

Несколько позже другой плацдарм за Оболью захватила 381-я стрелковая дивизия генерал-майора А. В. Якушева. И танкисты, и стрелки действовали решительно. Они быстро продвигались на восток, и вскоре оба плацдарма слились в один, глубиной от 5–6 км на севере и до 13–15 км на юге. Не только фланг, но и тылы городокской группировки противника оказались под угрозой. Враг спешно перебрасывал сюда войска, снятые с центрального участка. Его замысел прорваться к Не-велю явно терпел провал. Гитлеровцы теперь уже повсеместно перешли к обороне.

В двадцатых числах ноября фронт стабилизовался. Городокская группировка противника, так и не выполнив главной своей задачи, зажатая с запада и востока частями 4-й ударной армии, осталась в полуокружении, что вскоре и решило ее судьбу.

Еще одну операцию на витебском направлении (она получила название Городокской) войска 1-го Прибалтийского фронта осуществили под руководством нового командующего. Генерал армии А. И. Еременко убыл на юг, где принял командование Отдельной Приморской армией, а вместо него 1-й Прибалтийский фронт возглавил генерал армии И. X. Баграмян.

В конце ноября, когда на фронте установилось относительное затишье, меня вызвали в штаб 4-й ударной армии. Здесь я встретил и других командиров корпусов — генералов А. Н. Ермакова (60-й стрелковый корпус), А. А. Дьяконова (83-й стрелковый корпус), Н. С. Осликовского (3-й гвардейский кавалерийский корпус), М. Г. Сахно (5-й танковый корпус). Мы были представлены новому командующему фронтом, он заслушал наши доклады.

Генерал Баграмян уже детально знал боевую обстановку. Слушая доклады, он тем не менее что-то записывал, задавал вопросы. Если ответ его не удовлетворял, переспрашивал. Если кто-то из нас затруднялся ответить сразу, командующий не торопил. Тон спокойный, ровный, доброжелательный. А когда очередной докладчик начал перечислять цифры и факты, рисующие успехи его корпуса в минувшей операции, Иван Христофорович тем же ровным тоном заметил:

— Это уже известно из оперативных сводок. Хотелось бы услышать вашу оценку нынешней боевой обстановки в более конкретном виде. Мы готовимся к новым наступательным боям. Что думает по этому поводу ваш штаб, что думаете вы сами? И почему думаете так, а не иначе? Нам нужны не цифры, но анализ, построенный на цифрах и фактах. Только такой наш с вами разговор поможет в планировании операции.

Последним довелось докладывать мне.

— Командовали дивизией на Юго-Западном фронте? — спросил И. X. Баграмян.

— Да, девятой гвардейской.

— Большой Бурлук, Оскол, Дон? Помню… Продолжайте!

Я, естественно, учел замечания командующего по предыдущим докладам и основное внимание в своем выступлении уделил вопросам оперативно-тактическим. Мы с полковником Гофманом и другими офицерами штаба корпуса, уже не раз анализируя закончившуюся операцию, пришли к единодушному выводу: если бы корпус был сгруппирован в более узкой полосе, он смог бы нанести глубокий удар, оседлать невельскую дорогу в тылу противника и тем предрешить его окружение. Этот вывод я и доложил командующему.

— Данная задача остается за вами, — сказал генерал Баграмян. — Полосу сузим, дадим танки. Как думаете: есть ли смысл изменять направление главного удара корпуса?

— Нет! — ответил я. — Направление между озерами Берново и Черново выгодно со всех точек зрения, в том числе для танков…

В тот же день мы с генералом Сахно обговорили некоторые вопросы взаимодействия. Его танковый корпус должен был войти в прорыв через боевые порядки нашего корпуса, а одной бригадой участвовать и в самом прорыве.

Подготовка к операции шла своим чередом, несмотря на распутицу, которая разразилась в начале декабря. Особенно трудно было с обеспечением войск боеприпасами и продовольствием: их доставка по-прежнему производилась через горловину невельского мешка. Горловина была не столь уж узкой, но дело в том, что большую ее часть занимали озера да заболоченная низменность. Единственная проезжая дорога находилась в зоне артиллерийско-минометного огня противника, поэтому пользоваться ею можно было только ночью. Эта раскисшая в оттепель дорога буквально всасывала в себя и гужевой, и колесный, и даже гусеничный транспорт. Артиллерийские полки, приданные нам, также тратили по нескольку суток, чтобы преодолеть путь в 60–70 км.

Время, отведенное на подготовку к операции, дало нам возможность хорошо сгруппировать артиллерию, обеспечить войска боеприпасами, провести тщательную разведку целей.

К середине декабря городокская группировка противника не претерпела сколько-нибудь существенных изменений. Правда, за счет вынужденного отхода в ноябре фронт ее сократился, а следовательно, и уплотнился. Занимаемый ею езерищенский выступ от вершины (Езерище) до основания (Городок) протянулся километров на 40, а в самой широкой своей части, у основания, достигал 50 км.