Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были"

И это предложение было принято. В стороне от центральной улицы, но поблизости, находился дом хорошо знакомой (хотя и не из их класса) Сони Катержинской. Шутники тихонько подошли к усадьбе Катержинских (на углу улиц Красноармейская и Карла Либкнехта) и попытались снять калитку. Но не тут–то было — во–первых, она была металлической, а во–вторых, заперта изнутри. Добраться до затвора было нелегко. А тут ещё во дворе во всю мочь залилась лаем собака, и кто–то уже включил свет на веранде. Друзья поспешно свернули за угол на улицу, ведущую к кинотеатру. Они быстро миновали здание банка, который и в старые часы был таковым, и направились дальше, успешно проскочив этот квартал. Здесь, на углу, по диагонали к кинотеатру жил Олег Бубка. Но троица миновала этот дом, единодушно решив, что этой семье такой розыгрыш устраивать не следует. Алик свой парень, хороший, добрый, отзывчивый. К тому же Олег был другом Анатолия, семьи Бубки и Молодилина очень дружили, и совместно проводили все праздники. Но, самое главное, отец у Алика был инвалидом войны, без ноги. Жестоко было бы устраивать подобный розыгрыш тому, кто пострадал в борьбе с фашистами, сражаясь за светлое будущее всех, а, значит, и их самих. Кто же тогда следующий претендент на розыгрыш? По их маршруту вблизи никто из знакомых не жил. Правда, всего в двух кварталах находилась усадьба Панасенко.

— Класс! — воскликнул Пригожин, когда сей факт дошёл до его сведения. — Вот у Ленки и снимем калитку, тем более что она у них деревянная, не то, что у Соньки. Да и собаки у них нет.

— А не влетит нам? — засомневался Порох. — Как ни как, а отец у неё большая шишка.

— Да чего там влетит. Это же шутка. Что её отец шуток не понимает?

В общем, калитка во дворе Панасенко была быстро и успешно снята. Её никуда не относили, не прятали, а просто поставили рядом. Ну, увидят, что калитка снята, покачают головой, пошлют пару «ласковых» слов в адрес таких шутников, но калитку за пару минут водворят на прежнее место. Ещё, наверное, и улыбнутся такой безобидной шутке.

Однако шутка явно не удалась, её не оценили, и улыбаться совершенно не собирались. Скорее, даже наоборот — шутка вызвала не улыбку, а гнев. Дело в том, что троица шутников, как и в случае с праздником Ивана Купала, не очень–то хорошо знала народные традиции и поверья, с ними связанные. Им даже в голову не приходило, что снять калитку во дворе незамужней девицы — почти то же самое, что и обмазать ей калитку или ворота дёгтем. Но другие то это поверье могут знать. А Лена такого позора не заслуживала. И это знал её отец. Увидев утром снятую калитку, он начал допытываться у дочери, кто эти «шутники». Но Лена и сама об этом никакого представления не имела, хотя догадывалась, что это очередной розыгрыш (и очень неудачный) ребят из её класса. Отец, между тем, начинал «закипать», он грозился через милицию разыскать этих «ублюдков» и засадить их за решётку минимум на 15 суток.

Лена отдавала себе отчёт, что такое решение отца всего за два месяца до выпуска погубит все планы ребят и может исковеркать всю их будущую жизнь. Лена, как уже отмечалось, была умной девушкой и, к тому же, не мстительной, хотя ранее тому же Молодилину так не казалось. Она, как могла, вдвоём с матерью успокоила разъярённого отца и попросила «не выносить сор из избы». Зачем это афишировать, только хуже будет. Если привлечь милицию, то уже сегодня об этом будет знать весь город, и неё будут незаслуженно тыкать пальцами. Они живут на отшибе, снятую калитку никто не видел — отец вставал рано и снятую калитку тот час водворил на место, а уж потом стал разбираться с дочерью.

— Папа, я сама выясню, кто это сделал. Но они не понимали, что делали, они просто шутили — ведь вчера был День смеха.

— Хороший мне смех! Они тебя опозорить хотели.

— Да не так всё. Вот увидишь, я их найду, они извинятся и обо всём тебе расскажут.

— Не хочу я их видеть. Если это ещё кто–то из тех, кто к нам в дом приходил, то эта злосчастная калитка для него отныне закрыта.

Лена долго уговаривала отца и тот, наконец, сменил гнев на милость:

— Ладно, разбирайся сама. Но этих чёртовых шутников, всё же, приведи. Мне не особо нужны будут их извинения, я просто хочу им в глаза взглянуть — глаза не соврут.