Всегда вместе Часть І "Как молоды мы были"

Однако 19-летняя цикличность «Вечного лунно–солнечного церковного календаря» не означает, что через 19 лет празднование Пасха припадёт на тот же день месяца. Если в 1964‑м году Пасха была 3‑го мая, то вот в 1983‑м году (через 19 лет) она будет праздноваться уже 8‑го мая, а ещё через 19 лет, в 2002‑м году будет праздноваться 5‑го мая. Почему же происходит такая сдвижка? Дело в том, что вечный церковный календарь составлен, как уже отмечалось, по 19-летнему циклу, а вот повторяемость, цикличность всех дней в году происходит раз в 28 лет. Если сегодня была, например, пятница, то этот день может припасть вновь на пятницу лет этак через семь. Но вот для того, чтобы совпали все 365 (или 366) дней года нужно будет значительно большее время — именно 28 лет. В иудаизме существует даже молитва, выражающая благодарность Творцу за сотворение светила. Произносится она всего один раз в 28 лет утром, при виде солнца, которое номинально вернулось после 28 годовых циклов в ту же точку на небе в то же время и тот же день недели, что и при Сотворении Мира.

Но всё это Виктор узнал гораздо позже, а сейчас подобные думы его, как и Любу, не занимали. Никакого представления Виктор с Любой не имели и о том, кто такие преподобный Иоанн Лествичник или святитель Софроний, но узнавать у старушки они не стали — это было им совершенно не интересно. И они продолжили свой променад. Нагулявшись по городу, влюблённые направились к стадиону. Обычно, в дни церковных праздников «отцы» города, чтобы отвлечь граждан от подобных событий, устраивали масштабные спортивные соревнования. Сегодня, как они поняли, церковный праздник был незначительный, и вряд ли его будут «ретушировать» большими спортивными состязаниями, обычно это делалось на Пасху или Троицу. Но, всё равно, на стадионе должны быть какие–нибудь игры, там всегда веселее, нежели на улицах. Поднимались они к базару по улице Красноармейской (ранее Солдатской). Выше бывшего костёла, через квартал, на противоположной стороне улицы Карла Либкнехта от дома Катержинских располагалась вечерняя школа, директором которой был отец Молодилина. До революции в этом здании располагалась почтово–телеграфная станция. Выше, справа, перед самым рынком находилась Таращанская восьмилетняя школа N^о 2, ранее там находилось женское училище. Значительную территорию слева (за частными домами) занимал упоминавшийся ранее районный военкомат, размещённый на территории казарм драгунского полка. За этими казармами был когда–то плац военной части. Здесь происходили все торжественные построения. Вот на месте этого плаца и был построен городской стадион. В обратном направлении Красноармейская, спустившись, упиралась в улицу Богдана Хмельницкого и расположенную на ней старую мельницу.

Не доходя до стадиона, влюблённым повстречалась группа цыган, идущих со стороны рынка. Как это обычно бывает, цыганки начали приставать к Виктору и Любе с предложениями погадать. Но те с трудом отбились от них и пошли дальше. Уже на подходе к своей цели они столкнулись ещё с одной молодой цыганкой, которая тоже намеревалась предложить свои услуги в гадании, но затем почему–то замялась. Всё же она тихо и вовсе не настойчиво спросила:

— Может быть вам погадать, молодые люди?

Виктор хотел молча пройти дальше, но Люба почему–то его остановила, почувствовав некое необычное волнение, да и цыганка внушала ей доверие:

— Погоди, Витя. А, может быть, пусть она нам погадает, что в этом плохого. Она одна и приятная на вид.

Виктор сначала пытался возразить, но потом передумал — если любимая просит, то почему бы ему не сделать ей приятное. И в самом деле, что там такого.

— Хорошо, пусть гадает, только быстро.

— Позолоти ручку, дорогой, — всё так же негромко попросила цыганка.

Виктор вынул из кармана и вложил в протянутую руку цыганки 3 рубля — немалые деньги для неработающего юноши.

Цыганка, молча, внимательно переводила свой взгляд с одного на другого. Затем она осмотрела ладонь Виктора, на Любину же руку только мельком взглянула. И снова молчание. Странно, но те, которым цыганка собиралась гадать, отчётливо почувствовали, что она не решается говорить. Им видно попалась хорошая, совестливая женщина, которой очень не хотелось огорчать молодую пару.

— Ну, что? — как–то грубовато и хрипло спросил Виктор.

— Ты, мой золотой, добьёшься того, чего желаешь, — неспешно и, стараясь не глядеть ему в глаза, начала свой сказ цыганка. — Ты станешь уважаемым человеком. Но лет через 25–30 ты серьёзно заболеешь, и будешь долго хворать.

— У тебя, — она повернулась к Любе, — тоже всё будет хорошо. У тебя будет, семья, будут дети, только…, — она замялась, но, всё же, окончила фразу, — счастья у тебя не будет.

— Как это, почему? — растерялась Люба

— Вы скоро поссоритесь, расстанетесь и никогда не будете вместе, — уже быстро завершила цыганка и сразу же поспешила уйти.

Люба с Виктором стояли растерянные и ошеломлённые.

— Что за чушь она нам нагадала! — наконец–то, после долгого неприятного молчания негодующе произнёс Виктор.

— Витя, она же нам нагадала, что мы расстанемся.