Всего лишь интервью? (СИ)

Рука Пчёлкина оказалась на затылке Юли, не позволяя отстраниться. Юля оказалась в его безграничной власти от которой не хотелось бежать, а лишь тонуть ещё больше. Юле нравилось то, что ею управляют.

Быстро расправившись с тисками-верёвками, Витя перешёл губами на бархатную кожу плеч. Юлины щёки тут же запылали, а всё тело обхватил жар.

— Всё-таки жалко будет рвать платье, — с притворной грустью сказал Пчёла, срывая одежду с Пчёлкиной и кинув её в угол комнаты.

— Да и хрен с ним.

В этой игре явно было неравенство: если на Юле было лишь одно платье и чулки, то на Вите был пиджак, рубашка, брюки. Юля старалась быстрее сравнять их положение, поэтому она как можно быстрее расстёгивала пуговицы. Делать это становилось всё сложнее: от поцелуев в голове появился приятный туман, отключавший все посторонние мысли.

— Я смотрю, ты подготовилась? — игриво прошептал Витя на ухо Юли. От его голоса пробежался табун мурашек.

Сил хватило только на кивок. Юля мигом поняла, о чём он. Под платьем скрывалось тонкое кружевное бельё. Юля никогда его не носила, просто сейчас хотелось чего-то особенного. Ещё и с цветом идеальное попадание: красный, вызывающий, от которого у Вити сносило крышу. Поэтому он без всяких церемоний и нежностей лишил остатков одежды. Юля затаила дыхание, ожидая чего-то безумно приятного.

Пчёлкин принялся ласкать изящную грудь двумя руками, сжимая то нежно, то с силой. Осыпая шею возлюбленной алыми засосами, он мучительно медленно пробирается подушечками пальцев к одному из сосков подушечками пальцев и начинает массировать его круговыми движениями, периодически сжимая и прокручивая, довольствуясь бурной реакцией партнёрши. Та выгнулась в пояснице, громко простанывая его имя и хватая за волосы.

Не прерываясь, склоняется ниже и начинает вести мокрую дорожку из смазанных поцелуев к бедрам Юли. Уже собирается завладеть ею, без остатка, но Юля останавливает, еле выговаривая:

— Я не разрешала.

«Овечка начинает бодаться», — Пчёлкин ухмыляется, но всё же подчиняется.

Юля обхватывает рукой пульсирующий орган и делает невесомый толчок вверх, получая в ответ чувственный выдох. Витя запрокинул голову назад, обнажая шею.

— Юля… — шепчет он, сбрасывая маску безэмоциональности. Та игриво подмигивает, наращивая темп, а потом резко сбавляя, пока не наступила разрядка. Удовольствие нужно растягивать, не так ли?..

— Возьми меня, — говорит Пчёлкина ему в ухо. Желание смело остатки нерешительности. Жадно впившись в губы Юли, Пчёлкин плавно проникает. Его буквально захлестнуло чувство эйфории. Из груди вырывались рваные вздохи, которые сливались в унисон с Юлиными. Движения стали чуть быстрее, но по-прежнему сохраняли чувственность.

Она то кусала губу, то широко раскрывала рот, а ее спинка все сильнее прогибалась в пояснице. Два разгоряченных тела стремительно покрывались горячим липким потом, новая волна напряжения заполнила комнату тяжелым запахом страсти и безумия.

Эта ночь стала особенной для Вити по ощущениям. Сегодня Юля стала всецело принадлежать ему. Юля же представляла, что это последний раз. От этого всё внутри сгорало и хотелось плакать. Блаженство, это сильное по эмоциональной окраске слово, сюда идеально подходит для описания их чувств.

Обездвиженных сильной волной наслаждения, они рухнули рядом друг с другом, тяжело дыша.

— Можно задать тебе два вопроса? — Юля прижалась щекой к груди Пчёлкина.

— Валяй.

— Первое — ты начал со мной отношения в попытках забыть Олю? Неважно, любишь ли ты меня сейчас, я хочу узнать, что двигало тобой тогда.

Тяжёлый вздох, сигнализирующий о том, что Пчёла взбесился.

— Слушай, хватит уже о ней спрашивать. Это давно пройденный этап, твоя ревность бессмысленна и действует на нервы. Да, я любил её, ты довольна? Но когда я увидел тебя, то переключился на тебя! Я сразу забыл Олю. Когда ты это уяснишь, в конце концов? И вообще, мы сейчас в натянутых отношениях с ней, между прочим.

— Почему это? — Юля поправила сползшую лямку пеньюара. Витя снял её снова.

— Мне нравится так больше. Ну она не принимает меня из-за моих прошлых проёбов в твой адрес. Женская солидарность, все дела. Меня это не волнует, и унижаться перед ней я не собираюсь. Я и так из кожи вон лезу, чтобы загладить свою вину.

— Угомонись, я поняла. Второй вопрос такой. Шмидт, конечно, молодец, быстро среагировал, когда на меня хотели напасть. Но если бы мне испортили внешность? Ты бы остался со мной?

Пчёлкин отвернулся к стенке и пробурчал:

— Я не знаю.

«Ну не “нет”, уже хорошо».

— Спасибо за честный ответ, — Юля отвернулась в противоположную сторону. Неприятный осадок от страха, что с ней остаются, пока она красивая, не давал уснуть до самого утра.