Всего лишь капелька яда

— Да нет. — Я услышала, как Эмма зевнула. — У нас есть еще одна дача. Как говорится, «навороченная». В Масловке. Если тебя что-то интересует в этом плане, ты можешь хоть сейчас съездить туда. С теми документами, что у тебя есть — или, если хочешь, я позвоню туда, — тебя пропустят.

— А кто там?

— Охрана. Но там собаки, будь осторожна.

— Кстати, а ты не собираешься продавать эти дачи? Если нет, то не забудь расплатиться с этой самой охраной, — посоветовала я ей напоследок.

— Дачи я тоже буду продавать, так что, если ты найдешь покупателей, — десять процентов тебе. Действуй-злодействуй.

Я повесила трубку. Мне надо срочно встретиться с Фионовым и узнать, когда состоятся похороны Липкина.

Я позвонила в «Феникс» и попросила Алину соединить меня с ним.

— Илья Ильич, звонит одна из ваших клиенток, это ужасно, то, что произошло… Мне бы хотелось приехать на похороны. Когда и где?

Он назвал место и время. Завтра, в одиннадцать часов, в «Фениксе».

Я собралась в Кукушкино. Апельсиновая корка не давала мне покоя. Если разрезать апельсин на такие же дольки, как та, которая соответствовала размеру корки, то их должно быть по крайней мере восемь штук. Где остальные?

Рано утром шел дождь, поэтому в воздухе чувствовались свежесть и приятная прохлада. Все вокруг: и деревья, и витрины магазинов, мимо которых я проезжала, казалось чистым и промытым. Мне бы жить и радоваться, а я как дура вожусь с трупами. Нет бы заняться чем-нибудь стоящим с Виком…

Я не могла отказать себе в удовольствии припарковать машину возле моего любимого летнего кафе, чтобы съесть две теплые булочки и выпить чашку кофе с молоком. Несмотря на то, что я совсем недавно завтракала.

Дачный массив краснел от спелой вишни. Дачники стояли на табуретах и рвали красную ягоду, половину, конечно, отправляя сразу же в рот. Дети бегали по дорожкам, все перемазанные вишневым соком.

Но меня в этот день интересовали исключительно апельсины.

Я остановила машину у ворот липкинской дачи. Толкнула калитку, она сразу же распахнулась. Все цветы вокруг дома были вытоптаны доблестной милицией. Дача была настолько уязвима для воров, что мне даже показалось странным, как ее вообще не разобрали по рамам, дверям и стульям.

Но я ошибалась. Дом был под присмотром. Женщина лет пятидесяти увидела меня в окне и вышла мне навстречу.

— Вы кто? — спросила она строго.

— Я частный детектив, ищу убийцу Липкина. В день убийства здесь было много народу, поэтому я не смогла хорошенько осмотреть место. Вы позволите это сделать в вашем присутствии? Хотя я не имею представления, с кем разговариваю…

— Полина, соседка. Я всегда присматривала за этой дачей, когда Яков Самуилович отсутствовал.

— С вами уже, наверно, разговаривали? Следователь задавал вам вопросы?

— Но я ему ничего не ответила, как ничего не скажу и вам. Единственно, что вас должно интересовать, — не слышала ли я выстрелов. Так вот, отвечаю: слышала. Несколько. Но я подумала, что это охотятся на бездомных собак. Их здесь несколько стай, и мы вызвали коммунальщиков, чтобы они приехали и перестреляли их к чертовой бабушке. Собаки кусают детишек, и вообще очень опасно.

— Значит, выстрелов было несколько? Ну а собак-то стреляли?

— Конечно. Мы слышали их противный скулеж, и хоть это покажется вам диким, но даже радовались такому избавлению. Я не жестокий человек…

— А что, все, кто живет поблизости, знали о том, что позавчера должны приехать отстрельщики?

— Соседи знали. Но это, видимо, знал и убийца, — верно подметила суровая Полина, — он и воспользовался этой шумихой.

— Надеюсь, вы рассказали об этом милиции?

— Конечно…

— Скажите, вы, наверно, и прибирались здесь? Вам же платили за это.

— Конечно. Я и вчера там убирала, всю кровь замыла… — она тяжело вздохнула.

— Можно я войду в дом?

— Пожалуйста. Только сначала предъявите документы.

В доме действительно было чисто. Меня интересовала кухня. Я открыла холодильник. Полина смотрела на меня с нескрываемым удивлением.

В самом низу холодильника, в пластмассовом поддоне лежали фрукты: бананы, яблоки, виноград и апельсины. Апельсинов было шесть штук.

— У вас есть весы? — спросила я.

— Конечно, есть. — Она достала из шкафчика новенькие белые весы.

— Взвесьте, пожалуйста, апельсины.

Их было ровно один килограмм.

— А можно взглянуть на мусорное ведро?

Она открыла крышку. Ведро было полное. Но там лежали банановая кожура, скелетообразные остатки виноградных кистей, скорлупа грецких орехов, луковая шелуха и обрезки мяса, похожего на свинину.

— Яков Самуилович делал шашлык?

— Да. В кастрюле оставался маринад, когда я пришла.

— А когда вы пришли? Сразу после выстрелов?

— Нет, что вы! Я лепила вареники у себя, затем кормила внуков, а уж потом сходила за молоком для Якова Самуиловича и пришла сюда.

— И вы никого и ничего не видели в доме или рядом с ним?

— Абсолютно. У меня память хорошая, я бы запомнила. А зачем было взвешивать апельсины?

— А когда вы убирались, апельсиновых корок не видели?

— Нет.

— Спасибо. Скажите, где мне вас найти, если случится еще раз приехать сюда?