Всего лишь полностью раздавлен

Ее одежда оказалась перепачкана брызгами от томатного соуса, возле брови красовалась отметина от расправленного сыра, а один из рукавов был закатан как попало. Мамины глаза опухли: с утра она то и дело плакала, а волосы не мыла уже несколько дней, поэтому она собрала их в неряшливый пучок.

– Конечно.

Я подменил ее и начал перекладывать запеканку в контейнеры разных размеров.

– Может, ты отдохнешь минутку наверху, пока мы приводим кухню в порядок?

Она нерешительно замерла, и папа, войдя на кухню, замахал руками.

– Ты услышала приказ. Мы сами разберемся.

Она молча кивнула и исчезла, оставив нас одних на кухне.

Отец начал загружать посудомоечную машину.

– Спасибо, что ты так по-чемпионски помогаешь нам, Олли.

– Без проблем.

– Ты целый год был чемпионом.

Я оглянулся через плечо. Он согнут над посудомойкой, пряча лицо, но его голос прозвучал слишком сдавленно.

Я защелкнул крышку на очередном контейнере и сунул его в сумку-холодильник, в которую мы складывали еду.

– Когда ты нужен тому, кого ты любишь, то ты приходишь на помощь, верно?

Когда папа наконец повернулся ко мне, у него блестели глаза.

– Да. Все так.

У тети Линды (хотя мне, наверное, уже не стоит так говорить, ведь теперь это у дяди Роя, да?) дети сидели в гостиной и смотрели «Коко»[31].

Я не знал, в курсе ли их отец, что «Коко» – мультфильм про загробную жизнь умерших членов семьи, но боялся кого-нибудь спровоцировать, просто об этом упомянув. Кто знает, может, дядя думал, что таким образом Криста и Дилан осмыслят события, произошедшие на неделе?

Дядя Рой снова и снова благодарил моих родителей за еду. Хотя оказалось, что каждой семье в городе пришла в голову одна и та же идея: холодильник оказался настолько заполнен, что впихнуть внутрь что-то еще было невозможно.

В конце концов взрослые решили заполнить льдом сумку-холодильник и поставили ее в углу кухни.

Все трое вели себя как актеры в импровизированной постановке. Но играли не особо убедительно. Они улыбались, словно научились этому из пошаговой инструкции. Говорили о чем угодно, кроме тети Линды, но в воздухе все равно чувствовалось ее незримое присутствие, если так можно выразиться. «Я плохо сплю в последнее время». Потому что он, дядя Рой, все время плачет. «Дети пойдут в школу и детский сад в понедельник». Потому что они неделю сидели дома, а теперь от них ждали, что они (непонятно как) вернутся к обычной жизни, будто посреди нее не было огромной зияющей дыры. «Нет, я не досмотрел финал сезона».

Но ведь он смотрел сериал с тетей Линдой – она мне рассказывала! – и, похоже, не представлял, сможет ли продолжить это занятие, понимая, что она никогда не узнает, чем все закончилось.

Никогда.

Я плюхнулся на диван с кузенами. Мультфильм был жутко популярен в прошлом году. Какой будет следующий хит «Пиксар»? Тетя Линда этого тоже никогда не узнает.

Даже если мультик окажется круче «Холодного сердца», она все равно останется в неведении.

И любую новую песню, которую станут крутить по радио, тетя Линда никогда не услышит. Ни разу.

Все, о чем она будет знать, уже произошло. Бритни Спирс может быть избрана президентом Соединенных Штатов, а тетя Линда никогда не посмотрит на ее инаугурацию. Правительство может, наконец-то, признать, что оно прячет на складе инопланетян, а тетя Линда никогда об этом не узнает. Мир будет продолжать меняться, будут случаться трагедии и прекрасные вещи, мы будем что-то изобретать, расти, а тетя Линда никогда ничего из этого не увидит.

И… боже, я был настолько эгоистичным и зацикленным на себе, но, будучи полностью раздавленным, еще боялся и за себя. Разумеется, я знал про смерть, но она всегда являлась чем-то абстрактным. Сейчас она стала поразительно реальной. Близкие мне люди умрут. Мои родственники.

Все мы.

Каждый реальный человек, которого я знал, умрет.

И я тоже.

Однажды я увижу последнее, что когда-либо смогу увидеть. А на следующий день кто-то выпустит песню, которую я никогда не услышу. По статистике, самые потрясающие события, которые когда-либо произойдут в мире, будут иметь место в далеком будущем, и я никогда про них не узнаю.

Сколько прекрасных, удивительных вещей случится однажды, а меня уже не будет в живых. А я не хотел, чтобы мир продолжал существовать без меня. Конечно, хотел… не то чтобы я собирался утащить всех с собой… нет! Но мысль о том, что я есть, а потом исчезну, а миру будет просто плевать, была такой… она просто… она заставляла меня чувствовать себя опустошенным.

Уилл посмеялся бы надо мной и назвал готом, если бы увидел, поскольку я, наверное, соответствовал всем экзистенциальным стереотипам, но серьезно, в чем смысл?.. Я имею в виду всего этого? Если мы исчезнем в мгновение ока, то зачем надрываться, пока мы живы? Мы ведь не сможем вспомнить ничего, когда умрем.

Я скинул обувь, прижал колени к груди и уставился на экран телевизора.