Всего лишь сон

Я не останусь здесь. Нет, я не достанусь ему. И уже тем более он не получит ее…»

Блокнот Меган затолкала в брюки за спиной, прикрыв его своей длинной клетчатой рубашкой, механический карандаш – в карман, где еще недавно лежал ключ. Она взяла подсвечник и подошла к двери.

Сперва она решила, что в коридоре никого не было, но затем всмотрелась вдаль и увидела у окна, того самого, которое располагалось в торце дома, человеческую фигуру, рядом с которой, кажется, сидела собака. Было темно, поэтому ничего, кроме их очертаний, Меган не могла разобрать.

– Это ты, или снова прислал кого-то выполнять всю грязную работу? – наглым голосом спросила Меган, все же понимая, что у нее трясутся лодыжки. Коридор стал наполнятся уже знакомой ей вонью.

– Это всегда был я, дорогая, – Меган показался этот голос знакомым. – Я знал, что ты оценишь мой кабинет. Да, я тоже люблю бывать там. Видишь дверь напротив него? Открой ее. Смелее, там сюрприз для тебя.

– С чего мне верить тебе? – Меган посмотрела на дверцу, что была напротив двери кабинета. Ключ был в замочной скважине.

– Ни с чего… И все же я не обманываю.

Меган повернула ручку, дверь со скрипом открылась и Меган увидела комнату, чем-то напоминающую ее собственную спальню, однако эта больше подверглась процессу разрушения временем: и на стенах, и в потолке, и в полу были большие дыры, из которых торчали гнилые доски, поросшие паутиной. На высокой кровати лежало толстое одеяло, сплошь усеянное дырами и коричневыми пятнами. В воздухе стоял запах сырости и плесени. Но все это не имело никакого значения, важно было лишь одно: на кровати, лицом к грязному окну, сидела маленькая девочка.

– Тебе ее уже не спасти, – послышался голос из коридора, и часть сознания Меган автоматически переключилась на новое задание: найти в картотеке памяти файлы, в которых хранилась запись о том, кому именно принадлежал этот голос. – Я забрал ее так же, как заберу и тебя.

– Анна? – с опаской спросила Меган. – Это ты?

Девочка медленно повернулась. Ее лицо было бледным, а глаза безжизненными. Она была живой, но не жила. Меган подошла ближе: на девочке была надета детская пижама, голые бледные ножки, на которых даже не было носков, свисали с кровати, не доставая до грязного пола.

– Оставайся со мной, Меган, – сказала она.

– Но я не могу. Мне так жаль, Анна… Мне очень жаль.

– Не стоит, правда. – лицо девочки не изображало никаких эмоций, – мне здесь хорошо.

– А как же твои мама и папа? Ты не скучаешь по ним?

– Зачем? – спросила Анна. – У меня здесь есть все, что мне нужно. С ними мне было бы неинтересно. А с тобой мы похожи. Оставайся.

Девочка потянулась бледной ручкой к животу Меган, и та резко отпрянула от нее.

– Я же сказал, что ты ничего уже не сделаешь, – снова послышался голос из коридора, на этот раз он стал ближе.

Меган вышла и увидела перед собой своего покойного деда. Она знала, что это не может быть он, но точно так им не мог быть тот, кто притворился ее дедом во сне, когда она была в доме своего брата.

– Ты останешься здесь, Меган, – сказал ее дед.

Лицо стало меняться. И вот теперь перед ней стоит не ее дед, а уже ее отец, еще мгновение – и это уже старушка, которая бродила по ее квартире с дохлыми собачонками, через секунду старушка немного видоизменилась, став похожей на бабушку Меган, потом – Моника.

– Ты же неудачница, Меган, – сказала Моника, – твоя мать никогда не любила тебя. Зачем тебе возвращаться туда? Здесь тебя наконец-то будут уважать.

Со лба Моники потекла кровь, пачкая лицо, и вот уже это не ее лицо, а мадам Лалори, которую Меган видела в одном из своих кошмаров.

– Я бы тебя выпотрошила, чтобы увидеть, что растет внутри тебя, но ты нужна ему вся, – сказала та жуткая женщина, чье лицо так и осталось перепачканное кровью, – ты нужна мне.

Кровь на ее лице словно вскипела, разъедая кожу, платье стало рассыпаться, будто его триста лет неустанно ела моль. И вот теперь перед Меган предстала «дохлая голая сука без лица». Она ничего не говорила, лишь забавно крутила головой.

– Покажи свое настоящее лицо, – не выдержала Меган. – Ты видел меня без макияжа, что же сам боишься показаться, как есть?

Собака, что все это время сидела рядом с то и дело меняющимся телом, встала и зашагала навстречу Меган. Это был ее пес, тот самый из детства, с которым уже после его смерти она не раз играла во сне: рыжий пес породы боксер, с черной мордой и висячими ушами, с «галстуком» на груди и в белых «носочках» на лапах. Вот только теперь было видно, что собака это умерла давно: одного глаза не было, второй был слишком мутным, чтобы быть похожим на «живой», уши почти полностью сгнили, с остатков щек капала желтая слизь, были видны некоторые ребра, оголенные после того, как кожа на них сгнила почти полностью.

– Так это твои когти цокали по полу, Джек… – понимающе сказала Меган.

– Это мой тебе подарок.