Всего лишь сон

Меган посмотрела на того, кто стоял рядом с Джеком: это уже не была голая сука. Это был мужчина, одетый в строгий черный костюм с галстуком, с ровно стриженными черными волосами, а глаза… Они были красными.

– Неужели? – сказала Меган. – Бугимен собственной персоной!

– Я никому, кроме тебя, никогда раньше не прощал такой дерзости, – ответил тот.

– Отчего же я удостоилась такой чести?

– Ты умеешь бороться, – сказал мужчина, – за столько времени, что я коллекционировал таких, как ты, мне стало скучно с ними. Ты – первая, кто решила противиться моему зову. Разумеется, у тебя ничего не вышло, но я получил истинное удовольствие от этой игры.

– Почему ты не показывался мне раньше? – спросила Меган. – Как для такого отвратительного запаха, ты весьма недурно выглядишь.

Мужчина в костюме растянул на лице обольстительную улыбку.

– Ох, я поняла, – сказала Меган, – кажется этого красавчика я уже где-то встречала… Ведь так? Да, кажется это – бариста в одном из кафе, куда мы когда-то ходили с Люси… я узнала эту улыбку. Он тогда пытался заигрывать со мной, просил мой номер. Но, дорогой, он не был в моем вкусе. Ты выбрал не тот образ из моей памяти. Хотя, надо отдать должное, красные глаза – это уже что-то.

– За это ты мне и нравишься, – ответил тот. – Но, если ты хочешь, я могу…

И перед Меган снова оказалась ее покойная бабушка.

– Нет, нет, – закричала Меган, – если уж я могу выбирать, то пускай будет красавчик-бариста.

Она тянула эту бессмысленную болтовню, как только могла, в надежде, что вот-вот проснется. Тревога нарастала. Никогда еще демон так тесно не общался с ней. Она чувствовала, что сегодня он хочет завладеть ею раз и навсегда.

– Я должна умереть здесь, да?

– Ты должна заснуть здесь, у меня на руках. Но да, в твоем понимании это значит смерть. Я не хочу тебя обманывать. Нет, только не тебя.

– И эта девочка, Анна… она заснула на твоих руках?

– Я был весьма убедителен.

Красные глаза смотрели на нее из-под густых черных ресниц.

– Твое собственное тело давно сгнило, ведь так? – спросила она. – Более того: оно гниет постоянно. Поэтому ты вынужден скрываться под чужими оболочками.

– Тебя не проведешь, и все же я попытаюсь.

– Твои уловки могут подействовать на ребенка, – Меган печально посмотрела в сторону комнаты Анны, – но не на меня.

– Ты слишком умна, я ценю это, – он склонил голову, – но не всегда побеждает разум. Иногда выигрывает тот, кто сильнее и хитрее. Соглашусь, что это нечестно и несправедливо, однако это так. Прости, но у меня в этом преимущество.

– А любовь? – спросила Меган. – Эту силу ты не учел?

– Любовь? – он рассмеялся. – О, прошу, не разочаровывай меня. Ты слишком прагматичный человек, чтобы верить в силу любви. Это все сказки.

– Бугимен, или кто ты там… Для большинства тоже – лишь сказка, которой пугают детей.

– Но ведь ты убедилась, что я – настоящий.

– И я убедилась, что любовь – настоящая, – Меган положила руку на живот, – отчасти благодаря тебе. Я не просила любви, я не искала ее, ты прав – мне было хорошо одной, и потому я еще больше теперь верю в нее, раз она смогла подчинить себе такого черствого и самовлюбленного эгоиста, как я.

Между Меган и демоном, стоявшими в узком коридоре второго этажа особняка, был тот самый открытый участок, на который выходила широкая лестница, что вела вниз. Меган бросилась к нему.

– За ней, – скомандовал мужчина в костюме собаке, чей хвост от каждого движения рассыпался на мелкие, высохшие сегменты позвоночника.

Джек прыгнул на Меган, как часто делал это в ее детстве, чтобы повалить на землю, только тогда, оказавшись сверху над девочкой, он радостно облизывал ее своим слюнявым языком. Сейчас его целью было лишь свалить ее, чтобы она не смогла бежать дальше, и, даже если бы он, руководствуясь старой памятью, решил ее облизать, ему бы было нечем это сделать, так как его язык давно сгнил. Меган вытащила из кармана свой механический карандаш и успела вонзить его в оставшийся белый глаз некогда своей любимой собаки.

– Я – кошатница! – крикнула она.

Пес взвыл, но от его прыжка Меган увернуться не удалось. Она лишь изменила траекторию и вместо того, чтобы упасть под телом полумертвой собаки на истлевший трехсотлетний ковер, она вместе с Джеком покатилась по лестнице вниз.

Она надеялась, что проснется от ударов и ушибов, но травмы оказались настолько серьезными, что ее тело не хотело просыпаться, а вновь отключало сознание, защищая его от нестерпимой боли. Способность организма выключаться, активируя болевой шок, играло против нее. Перед глазами все плыло. Меган понимала, что находится между двух реальностей, но ему хватило бы и этого, и она видела, как он уже спускался к ней. Болело все: кажется, была сломана нога, а локоть правой руки был выгнут так, что теперь она бы легко смогла достать до него языком. Но ее волновало другое: кажется, брюки стали мокрыми.