Всего лишь сон

– С тобой все в порядке? – послышался голос Эрика, который, как и немногим раньше голос брюнетки с огромными губами, звучал где-то на другом конце света.

– Нет, мне не хорошо, – ответила Меган и стала сползать с пластикового стула на зеленый газон.

Перед ней мелькали расплывчатые фигуры людей, вокруг бегали дети в ярких нарядах. Одна девочка в черном и, кажется, грязном платье, остановилась совсем рядом с Меган, словно призывая ее поднять голову и посмотреть на нее. Перед глазами все плыло, Меган прищурилась, пытаясь навести резкость, а потом прошептала:

– Анна? Анна, это правда ты? Так значит это…

– …всего лишь сон, – ответила девочка и одарила Меган громкой пощечиной.

Голова кружилась, тошнота подступала, и привкус блевотины во рту только способствовал этому. Кажется, в зубах застряли кусочки полупереваренной овсянки и лохмотья апельсина, что плавали в стакане с соком. Меган посмотрела в окно: солнце уже встало, посмотрела на кровать: кота рядом не было, он уже ушел на утренние процедуры. Посидев еще пару минут на кровати и отчаянно боровшись все это время с тошнотой, Меган все же побежала в ванную, чтобы снова вырвать.

Видимо, время, проведенное в дороге, пускай даже во сне, утомило ее организм.

Разочарованная началом утра, выйдя из ванны, она снова вернулась в постель. Она ощущала слабость и догадывалась, что ее лицо имело теперь зеленоватый оттенок. Тошнота отступала, но слабость была еще слишком ощутима. Меган принялась обдумывать свой сон. Такое с ней случалось редко: она была практически уверена, что все происходило на самом деле. Обычно она сразу же распознает, где находится: в реальности или в своем особом измерении М.

Но в этот раз ее внутренние приборы дали сбой. Она не думала о том, что некая брюнетка с увеличенными губами, подруга Моники – жены брата Меган, проснулась в это утро с весьма необычными для нее мыслями о том, как она воспитывает своего пятилетнего сына. Ей вдруг представилось, что ее мальчик вырос, стал мускулистым красавцем (каким, к слову, никогда не был его папаша), женился, а она подглядывает за сыном и его молодой женой в замочную скважину в двери их спальни. И неважно, что уже давно она не встречала межкомнатые двери с замочной скважиной, важно то, что она подсматривала за своим сыном. Своим взрослым сыном! Ей вдруг стало очень стыдно.

Меган тем временем решила постепенно возвращаться в реальность, ведь работу пока еще никто не отменял, к тому уже у нее на утро был запланирован поход к врачу. Мозг требовал кофе, а вывернутый наизнанку организм не спеша обдумывал эту просьбу, пока руки автоматически засыпали зерна в кофемашину. Мистер Блонд терся у ног, неоднозначно намекая на пустующую белую мисочку, словно недоумевая, почему он вынужден вместо корма видеть абсолютно не волнующий его рисунок рыбок на дне.

– Овсянка? – спросила Меган у самой себя вслух. – Серьезно?

Она не понимала, что происходит, и где сейчас находится ее сознание, но помимо кофе, ее руки автономно от мозга уже успели приготовить тарелку овсянки. И дело не в том, хотела она ее есть или не хотела, дело в том, что совсем недавно такой же овсянкой ее вырвало на газон своего брата. Во сне, разумеется. Но разве есть гарантии того, что утром он или Моника не обнаружат блевотину на своем заднем дворе и не спишут эту находку на бродягу, который околачивался у их дома? Может быть Эрик даже решит усилить безопасность территории…

Снова ненужные мысли. Овсянка. Тошнота. Рвота. Но ведь сейчас ей не предстоит трехчасовая поездка?

Голова шла кругом. Меган насыпала Джеймсу Блонду корм, села за стол, свела брови над переносицей и легонько ущипнула себя за щеку – не спит. Ей вспомнился Николас и тот сон, который, пожалуй, был лучшим в ее многочисленном каталоге живых снов. С тех пор прошел месяц, и все эти тридцать ночей Меган видела сны: плохие и хорошие сны, но без него.

Самым впечатляющим для нее оказался сон, который забросил ее в океан. Когда она стала его вспоминать, дрожь прошла по всему телу, пальцы на ногах сжались, а ладони вспотели. В ту ночь сперва ей приснилось, что она наполняла ванну. Это было через пару ночей после той, что она провела с Николасом. Наполнив ванну, Меган сняла с себя шелковый черный халат, под которым ничего не было, осторожно ступила в воду сперва левой, затем правой ногой и полностью легла в ванну. Вода была теплой, мышцы расслабились. Меган закрыла глаза и погрузилась в воду с головой, как любила делать еще в детстве. Внезапно расслабленные мышцы сжались, кожа почувствовала стремительный перепад температуры, от чего кровеносные сосуды под ней сузились. Меган резко подала тело вверх, чтобы вынырнуть из наполненной ванны, но с ужасом для себя отметила, что там, где уже бы должен быть теплый воздух, продолжалась вода. Она открыла глаза и поняла, что над ней не просто вода в ванной, а толща темно-синей воды, над которой где-то вдалеке виднелось маленькое пятнышко света. Лампа? Софиты в ванной комнате? «Твою ж мать, – пронеслось в голове, – это же солнце! Это гребаное солнце! А я в гребаном океане!»