Всего лишь "тройка" (СИ)

   Ольга кивнула.

   - Компот? - Олег протянул ей кувшин.

   Нина и Дима сидели молча. Каждый в своём дальнем углу.

   Татьяна с тревогой посматривала на мужа. Сергей ни на кого и ни на что не обращал внимания. Когда ужин подходил к концу, он вскочил, бросил:

   - Извините, надо позвонить. Скоро приду.

   Ольга Львовна приподняла брови.

   - Куда это он? Нашел время! - Она сжала губы.

   - Папа за сестру звонить пошел. Не сердись на него, бабушка, - из угла раздался тихий голос Димы.

   Нина фыркнула.

   - Да молчи ты!

   Встала, не доев, ушла в детскую.

   Ей смотрели вслед.

   - У нее тесты скоро? - спросила Ольга

   Мать кивнула.

   - Пойду потолкую с ней. Нам есть что обсудить.

   - Э-э-э, Ольга Львовна, не самая хорошая идея...

   - Помолчи, дочка. Хуже не будет, поверь бабке.

   Она встала и скрылась за ширмой.

   ***

   Нина скрючилась в углу. Последнее время она часто забиралась туда и подолгу просиживала, то вспоминая раннее детство, то рассматривая руки, то изучая рисунки на обоях. Пару месяцев назад она еще мечтала, но чем ближе подходило время теста, тем меньше ей хотелось мечтать. Хотелось забыться.

   Бабушка подошла и, не раздумывая, уселась на пол рядом с внучкой. Та не повернулась.

   - Выход на пенсию. Об этом не думаешь в двадцать, тридцать лет. Но чем ближе подходит время, тем чаще заползают мысли - а как оно, а почему? Гонишь их, гонишь, лет десять еще получается. Потом начинаешь отбиваться. Потом приходит страх. И с ним ты учишься находить язык. Жить-то хочется! Потом приходит смирение и ожидание. Словно тебя привели к стоматологу. И у тебя еще десять минут, потом восемь, потом пять, потом три. И вот тебя зовут, и надо вставать и идти. А ноги не идут. И медсестра начинает уговаривать, а мама злится - задержишь доктора, заставят дополнительно платить. И ты входишь в эту белую комнату ужаса. И там добрый с виду, улыбающийся врач. Ни лица, ни глаз не видно. Очки и маска. А за ними кто? Человек? Монстр? Еще кто-то? И он увещевает - больно не будет. Хотя и сам, и сестра, и мать, и я знаем, что больно будет. И такой страх наваливается!

   - Тебе страшно, бабушка?

   Нина повернулась. В глазах тлел интерес.

   - Очень, внученька. Как не бояться. Но, как и с врачом - деваться-то некуда. Если попытаться убежать, поймают. Мама будет держать руки, а медсестра - ноги. И все равно сделают что хотят. И знаешь, что самое страшное?

   Нина еще больше повернулась. Глаза перестали быть похожи на остекленевшие шары дохлой стрекозы. Девочка заинтересовалась.

   - Самое страшное, внучка, в том, что от стоматолога ты выйдешь, и мама будет тебя успокаивать, и, может, даже купит тебе куклу или туфельки. А оцифровка - билет в один конец. И что там дальше, никто не знает.

   - Почему никто? Мы же сможем встречаться с цифранами, разговаривать!

   - Внученька! Так-то оно, конечно, да. - Ольга Львовна помолчала. - Конечно, можем, ты права, как всегда. А сама-то не боишься?

   Женщина уставилась на девочку.

   - Не боюсь я ничего! - Голос Нины чуть дрожал. - Да и бояться нечего! Я сдам тест!

   - Внучка. Твои родители сами боятся говорить с тобой. Но я - не они. Меня завтра оцифруют, тело сожгут. Все, время вышло. Я молю Бога, чтобы у тебя все получилось. Но тебе надо быть готовой ко всему.

   - У меня будет еще два месяца, - тяжело дышала девочка. - Мое тело не... не...

   - Да, я знаю. Вам дается еще целых две попытки. Через два и еще через два месяца. И ваши тела замораживают. Но что-то я не слышала ни разу, чтобы хоть кто-то, проваливший тест, сумел пересдать и вернуться из оцифровки. У тебя будет только один шанс, учти!

   Женщина легко поднялась. В ней было еще столько сил, энергии, жизни.

   - Бабушка, - раздался жалобный голос.

   - Что, внученька?

   - Почему все так?

   - А как еще, внучка? Земля маленькая, людей слишком много. Да и засрали мы планету, ты же сама видишь. И правильно сделали, что стариков в цифру принудительно гонят. Мы пожили, надо и вам пожить. Да и то, цифра - это лучше, чем постепенное угасание. Это я боевая, а мои подружки - суставы болят, радикулиты, рак. Разве ж это жизнь? А в цифре всяко лучше нам, старикам. Новая жизнь как-никак. Болезней нет, слабости нет.

   - А что есть, бабушка? -глаза девочки горели.

   - Да я и сама не знаю. Последний год нас собирали, рассказывали, фильмы и плакаты показывали. Красиво. Но все равно страшно, внучка. Страшно. Так что ты давай. Не подведи меня. Бери себя в руки. И готовься. А то расклеилась совсем, расползлась, руки опустила. Ты крылышки-то расправь, расправь. И маши ими, изо всех сил маши. А то и разбиться недолго.

   ***

   Сергей вышел из дома. Мысли о маме - долой. Как бы ни было горько, это - прошлое. Собраться. С ней он простится завтра. Сейчас - дочь. Она - будущее, которое может не настать.

   Отец набрал номер. На этот раз начальник ответил сразу же.

   - Простите, Сергей Викторович. Я ничего не могу сделать. Недавно ввели независимый контроль на федеральном уровне. Я никак не могу повлиять на сроки тестирования. Мне очень жаль.

   Гудки.

   Сергей попытался перезвонить. Снова и снова. Тишина. Его номер заблокировали. Он сел на скамейку, обхватил голову. Что же делать?

   Неожиданно телефон зазвонил.

   - Да, да! Слушаю!