Всего лишь женщина. Человек, которого выслеживают

В сущности, он просил так немного! Одного момента передышки… минуты… секунды!.. Неужели и этого ему не захотят дать? Почему не захотят? Неужели же его мольбы не доказывают его полной искренности?.. Пощады! Он готов стать на колени. Бить себя в грудь. Всячески унизить себя. И все же его оттолкнут? Или потребуют для него самой жестокой кары? Он заранее готов на все… Как? И этого мало? Чего же еще от него хотят? Пусть только скажут. Он покорится… он не будет спорить…

— Иди! Вперед! — повелевал чей-то голос, достигавший самых сокровенных глубин его души.

Лампьё опустил голову и пошел вперед. Он дошел до булочной, с силой толкнул дверь, спустился в подвал.

В подвале был незнакомый рабочий.

— Это тебя мне пришлось заменить? — спросил он.

— Да, меня, — сказал Лампьё.

Он подошел к стене, отковырял штукатурку, приподнял большой камень, взял деньги, которые были под ним спрятаны и, положив их в карман, поспешно ушел, не ответив даже на растерянное прощальное слово рабочего.

Лампьё вышел на улицу. Потребность видеть «тот» дом вновь овладела им. Дом стоял неподалеку, Лампьё приблизился к нему, долго смотрел на его фасад, на дверь; отступил назад, несколько раз переходил с одной стороны улицы на другую… Возможно, он нашел в этом какое-то облегчение отчаянию, или, по крайней мере, оно уступило место воспоминаниям, столь отчетливым, что они приковали к себе мысли Лампьё и отвлекли его от тягостного настроения.

— Да, да, — бормотал он.

…Однажды эта дверь открылась перед ним. Лампьё шагнул внутрь. Да сих пор он помнил сухой звук колокольчика, потревоженного им. Он двинулся по коридору, дошел до конца… Какие воспоминания! Они нанизывались одно на другое. Вели его по этому ужасному коридору. Они воскрешали в его памяти минуты, предшествовавшие убийству, и атмосфера, окружавшая тогда Лампьё, захватывала его так властно, что он невольно ждал: вот-вот дверь откроется перед ним снова, чтобы пропустить его… Тогда он отступал назад на шаг или на два, переходил на противоположный тротуар и, силясь подавить овладевшее им мрачное возбуждение, произносил странные фразы и не мог удержаться, чтобы не ходить, жестикулируя, взад и вперед.

Это не могло не привлечь к нему внимания. Жильцы дома заметили чудное поведение Лампьё. Один из них решил подойти к нему, но Лампьё, не замечая ничего, продолжал вести себя по-прежнему. Жильцы исчезли. Они отправились к себе, расположились у окон и стали обмениваться впечатлениями… Что делает здесь этот человек? Пьян он, что ли? Они следили за его необычным передвижением по улице, видели, как он в смятении останавливается и снова принимается ходить. Зачем он все это проделывает? Они не решались высказать свое предположение, но у всех была одна и та же мысль… И это привело их в негодование.

— Эй, послушайте, — крикнул тот, который подходил к Лампьё, — не лучше ли вам убраться к черту? Что вы об этом думаете?!

Лампьё поднял голову… Увидел людей, свесившихся из окон. Они следили за ним. Он стоял на тротуаре и пристально, настороженно глядел на них.

— Надо пойти за полицией, — взвизгнул женский голос.

— Полиция! — повторил Лампьё. — О! полиция!..

Он нелепо расхохотался и, пожимая плечами, отошел. Окна оставались открытыми. От одного фасада к другому перелетали восклицания, вопросы, ответы, обрывки фраз. Лампьё сообразил, что был неосторожен. Он пошел, ускоряя шаг, почти побежал и, завернув за угол первой попавшейся улицы, достиг Севастопольского бульвара и пошел по нему большими шагами.

XXIII

Было около одиннадцати часов, когда Лампьё вышел на Севастопольский бульвар, и, несмотря на большой крюк, который он сделал, ему и пяти минут не понадобилось, чтобы опять выйти на улицу Сен-Дени, к скверу Невинных. Тут только он пришел в себя, и вздох странного облегчения вырвался из его груди… Лампьё замедлил шаг. Он обогнул сквер и прохаживался неподалеку от него. Образ Леонтины мало-помалу сменил в его воображении образ старухи, и ему стало легче. Здесь, в этом месте, у подъезда подозрительной гостиницы, Леонтина и ее товарки по ремеслу выходили на свой промысел. Лампьё принялся ее разыскивать. Он расспросил нескольких девушек, отошел от них, сбился с пути, потом вернулся, остановился и, не двигаясь с места, стал ждать, чтобы случай пришел ему на помощь и послал ему ту, кого он хотел видеть.

Было действительно много шансов за то, что Леонтина скоро придет к одной из этих злачных гостиниц. Лампьё увидел Берту, сопровождавшую туда одного из прохожих. Потом в одной из девушек он узнал Рене… Берта вышла. Почти тотчас же она вернулась с другим мужчиной, и Лампьё отошел немного в сторону, чтобы она его не заметила… В этом квартале, где все заведения открывались только после полуночи, стоявшие почти на всех углах улиц девушки предлагали свои услуги. Лампьё почувствовал горькую унизительность их положения. Он представил себе Леонтину, занимающуюся тем же, что и эти девушки, и его внезапно охватило раздражение против нее, порожденное ревностью. Она стала ему отвратительна.