Всего неделя на страсть

— Ладно. Ты права. Я… я думаю, можно сказать… — В глубоких глазах тлело обвинение. — Что я завидую.

— Так ты завидуешь?

Грейс тихо закрыла за собой дверь. Она знала, сейчас Томми доест пирог и достанет телефон, чтобы, как она теперь знала, долго болтать со своей девушкой.

Она подошла к одному из кресел и села в него. В животе порхали бабочки. Она понятия не имела, к чему это приведет, но не могла убежать от этого острого кружащегося ощущения внутри.

Грейс сцепила пальцы в замок и наклонилась к Нико.

— Хочешь знать, почему я здесь и не должен ли сидеть на свидании в ресторане, и мой ответ — да. Я должен быть именно там. — Нико покачал головой и тихо продолжил: — Грейс, ты не выходишь у меня из головы. Я хочу быть с тобой. Я приехал, потому что у меня не осталось выбора. Я думал о тебе… и мысли о твоем другом мужчине сводили меня с ума.

Слушая Нико, Грейс почувствовала, как сердце наполняется теплотой, но это вряд ли была любовь. Это было лишь желание. Нико собирался сделать так, чтобы она вернулась в его постель.

То, что он ревновал… это его трудности.

Нико и не подозревал, что ревновать было не к кому. Она глубоко вздохнула.

— Тебе не стоит ревновать.

— Почему же? — Длинные густые ресницы скрыли глаза, но они все равно заблестели, когда он вновь посмотрел на нее.

— Томми… мой брат.

Нико казался ошарашенным.

— Что?

— Томми — мой брат.

— Но у тебя нет брата.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы… я думал… мы делимся всеми подробностями жизни, ты бы сказала, если бы у тебя был брат.

Нико никак не мог прийти в себя и собраться с мыслями. Ему казалось, что он знает свою секретаршу. Но как же он ошибался.

Он ни с кем не делился откровениями из жизни так, как с Грейс. Он вспоминал об их доверительных отношениях еще до острова. Едва заметно, он просто мимоходом вставлял подобное в разговор. Он рассказывал ей то, что не рассказывал никому. Но, оказывается, Грейс скрывала от него огромную часть своей жизни.

Он почувствовал себя преданным.

У Грейс сжалось сердце. Как ей объяснить Нико, что разговор о детстве мог быть опасным? Как объяснить, что она боялась оттолкнуть его и изменилась, чтобы стать той, кого он захочет? Кем-то, кто мог просто получать удовольствие? То, что она не рассказывала ему о личной жизни, потому что уже представляла, как он убежит, если она расскажет что-то, что выходит за рамки?

Как ей объяснить, что она совершила ошибку?

Грейс быстро заговорила.

Внезапно ей очень захотелось стереть с его лица удивление. Ее не волновало, что он пришел сюда, только чтобы вернуть ее в постель. Она хотела, чтобы его лицо просто исчезло, потому что от одного только вида внутри что-то сжималось от боли.

— Томми… да, Томми — мой брат. Я присматриваю за ним почти… всю жизнь. — Она замолчала, облизнула сухие губы, провела пальцами по волосам и продолжила смотреть на Нико, пытаясь понять, о чем он думает. — У меня не было отца, — резко сказала она. — Только я, мама и Томми. Три человека, но ответственность… лежала на моих плечах, сколько я себя помню. Моя… наша мама не слишком о нас заботилась. Ей больше нравилось ходить на свидания и веселиться. Когда речь заходила об ответственности, она… просто не брала ее. Она была милой, беззаботной, и, когда я повзрослела, она будто… все равно была младше меня.

— У тебя… есть мама.

— Да, Нико, есть. Хотя бы один родитель. — Грейс замолчала, но ему не удалось заполнить тишину, так что она продолжила рассказывать историю, которую так долго скрывала. Нервы были на пределе, и она вспотела.

— Просвети меня. — Голос Нико был едва слышен.

— Мама выходила замуж несколько раз. Она родила нас очень рано, постоянно искала того самого парня и постоянно получала отказ. Я помню, как заботилась о ней, подбадривала, когда она расстраивалась. Она не любила готовить, по крайней мере, не то, что чаще всего едят дети. Обычно на ужин мы ели оладьи, а на завтрак — пиццу. Что было под рукой. Когда я повзрослела, то начала заботиться о том, чтобы на столе была полезная еда.

— А твой брат?

Грейс едва слышала его, и выражение лица было полностью отстраненным.

— Томми… Томми пострадал из-за того, что Сесилия не умела быть родителем. — Грейс погрузилась в рассказ, потому что это была самая тяжелая часть и потому что она отчаянно хотела сообщить ему все. — Я старалась, как могла, но всегда расстраивалась, когда мама не приходила на спортивные соревнования. Он был талантливым спортсменом. Любил регби. Он поднимался все выше и выше, ему пророчили блестящее будущее, но потом он попал в аварию. Тяжелый удар, и всему этому пришел конец. — Грейс закусила губу, вспомнив те мучительные дни.

— Мне… мне очень жаль.

— Это было ужасно. Хуже всего было то, что именно тогда мама, как назло, нашла нового парня. Потратила столько времени, сделала столько ошибок, но нашла. Отличного парня из Австралии. Настоящий владелец деревенского ранчо, который смог произвести на нее впечатление. Они поженились и вскоре уехали в Австралию.

— Она оставила тебя разбираться самой.