Всего неделя на страсть

— Я была смелой, когда дело касалось мамы или Томми. Я брала все тяжелое на себя. Томми всегда был в приоритете, я всегда была сильной, и, будем честны, они оба надеялись, что я продолжу заботиться о них. Но у меня никогда не было возможности развиваться в той сфере, в которой развивались остальные девушки.

— Тебе не давали никакой свободы действий?

От его нежного голоса у нее заслезились глаза, потому что именно этого ей не хватало, когда Нико ушел. Она думала, что покончила с ним, так что по иронии судьбы было так больно, когда внезапно он появился только для того, чтобы увидеть Томми.

— Я была свободна как птица, — тихо сказала Грейс. — Я просто не понимала, как это использовать. Мама никогда не приковывала меня к плите и не заставляла готовить, а Томми никогда не просил помогать ему с домашней работой или собирать ему обед в школу. Потом оказалось, что я делала это, потому что, став подростком, так и не научилась флиртовать, разговаривать с мальчиками и тусоваться. — Она улыбнулась. — Или просто быть уверенной, когда дело доходило до этого. У меня был один парень, отношения выглядели так неловко, что я решила отказаться оттого, что меня пугало.

— Продолжай, — попросил Нико.

— Потом, незадолго до аварии, как я уже сказала, мама вышла замуж и переехала в Австралию, и моя жизнь стала еще более закрытой. Я начала работать на тебя и… да, жутко влюбилась.

— Мне нравится. Люблю жуткие увлечения.

— Я бы рассказала о Томми и о маме… но между нами были границы, Нико. Ты — мой начальник. Даже когда мы спали, ты все равно оставался моим начальником, и я прекрасно это понимала. — Она замолчала и задумчиво посмотрела на него. — Нет, — болезненно честно призналась она, — это было нечто большее. В какой-то момент я поняла, что моя жуткая влюбленность была не такой безобидной, как я думала. Тогда я решила заглянуть в Интернет и найти то, чего мне так не хватало.

— Тот досадный адвокат… Виктор? Я запомнил имя.

— Это была первая попытка. — Она застенчиво выдержала его взгляд. — Не думала, что меня кто-нибудь увидит.

— Я рад, что увидел. Ты показала ту сторону, о которой я всегда догадывался, подозревал, что она вырвется наружу. Расскажи о влюбленности и о том, как она началась.

— Она стала серьезной, Нико. Я поняла насколько, только на том несчастном свидании, изо всех сил стараясь что-то сделать и ненавидя себя за то, что сидела там, и, что еще хуже, я жалела, что напротив меня сидишь не ты. Такая несбыточная мечта. Глупая, несбыточная мечта, которая вышла из-под контроля. — Она вздохнула и зевнула. От виски ее клонило в сон, но она больше не мерзла и наконец смогла почувствовать, как с плеч спал груз.

— А потом мы полетели на остров.

— Да.

— Занимались любовью, ведь нам только это и было нужно.

— Но я влюбилась, Нико. Именно поэтому, даже в те интимные моменты, когда хотела положить голову тебе на плечо и поговорить по душам, я этого не делала, потому что понимала, что ты уйдешь, а я не хотела, чтобы это происходило. Я была трусихой. Я влюбилась в тебя и хотела сделать все, что в моих силах, чтобы удержать тебя, насколько у меня выйдет. Я гордилась. Я жадничала.

— Ты влюбилась в меня…

— Поэтому я и приехала. Мысль о том, что ты уйдешь и никогда не узнаешь, что у меня на сердце, была невыносима.

— Ох, Грейс…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать, что не можешь ответить взаимностью, и я это понимаю. Я всегда понимала, что мои чувства ни к чему не приведут.

— Надеюсь, пока ты искала работу, — серьезно сказал Нико, — не подумала заняться гаданием.

— Что ты имеешь в виду?

— Я приехал к тебе, потому что хотел сообщить ровно то же самое. — Он криво улыбнулся. — С другой предысторией, но все же… мы бы закончили на одном месте, и, может, так было всегда.

Внезапно опомнившись, Грейс выпрямилась и тревожно посмотрела на Нико, хотя под этой тревогой скрывалась нотка осторожности, которая предостерегала от веры в то, что звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Не понимаю, — вздохнула она.