Всего одна жизнь

Я не могу лететь. Это жестоко. У агентства расплачиваюсь с шофером и отправляюсь в объезд по всем своим друзьям. Оказывается, я хочу узнать подробности об Оле. Кое-что мне удается узнать: со своим будущим мужем она уехала в Мурманск, к его родным. Будущим!.. Вероятно, порой природа человеческая неподвластна сознанию. Я вдруг, как на трудном восхождении, приобретаю второе дыхание. Всегда будущее наше!

Я покупаю на Московском вокзале билет до Мурманска. Потом не без труда узнаю у одной из Олиных подруг ее мурманский адрес. Домой прихожу поздно вечером. Меня ждут. Садимся за наш неизменный вечерний чай. Отец рассказывает о своей работе, об общих знакомых. Я говорю, что завтра уезжаю в Мурманск.

— Во сколько? — деловито спрашивает отец.

— В четыре, — отвечаю я.

В одном купе со мною едет русый парень с женой и девочкой лет восьми. У парня простое курносое лицо и обходительные манеры. Жена у него некрасивая, но очень симпатичная женщина. Девочка тихая и серьезная. Она или читает, или, напевая под нос, играет со старой куклой.

Я сосредоточенно смотрю в окно на мокрые майские ландшафты Севера или так же сосредоточенно курю в тамбуре, тупо уставившись в пыльное стекло. Во мне нет ни единой мысли. И с каждым часом, отдаляющим меня от принятого решения и приближающим к встрече с Олей, все больше меркнет надежда и все меньше смысла вижу я в этой поездке. «Надо поставить точку над „и“, — говорю я себе в который уже раз. — Надо сделать нечто решительное, последнее, прежде чем Оля уйдет от меня навсегда». Это и есть мое решение. Это та единственная мысль, которая, зародившись в мой первый страшный отпускной день в Ленинграде, втолкнула меня в экспресс, мчащийся на Мурманск.

— Из отпуска? — сочувственно говорит мой сосед по купе.

— Не совсем, — уклончиво отвечаю я.

Меньше всего мне хочется сейчас разговаривать.

— Ага, — понимающе кивает парень, словно проникнув разом в тайники моих переживаний, вытаскивает из сумки бутылку вина и молча разливает в два стакана.

— Андрей… — укоризненно говорит жена и виновато улыбается мне.

— Видишь, товарищ расстроен, — строго говорит Андрей и подмигивает мне. — Все образуется!

Он чокается с моим стаканом и ждет. Андрей рассказывает, как хорошо было у Черного моря, как ворчала на него жена за каждую бутылку вина…

— Слушайте его!

…Как хорошо у них в Мончегорске и какая у них хорошая квартира. Я узнаю, что девочка — не его дочь, а ребенок жены от первого брака, что только полгода назад он вышел из больницы после тяжелой травмы.

— Знаете, думали, что он не сможет ходить, — с тенью еще неизжитого страха говорит жена.

И вдруг я представляю себе, какая непростая жизнь у этого парня, сколько было в ней путаницы и просто физической боли… Как хотел бы я, чтобы у меня было такое же открытое лицо и такая же улыбка! Мы допиваем с Андреем вино и идем курить в тамбур. На душе светлеет, будто свежий ветер выдул оттуда позавчерашний тяжелый туман.

Просторный Мурманский вокзал без неизменных транзитных пассажиров, восседающих на своих мешках и чемоданах у каждой незанятой буфетом стены, приятно поражает меня. Чистота и спокойствие, царящие здесь, вселяют почему-то веру в успех моего дикого предприятия. Я останавливаюсь у родственников Андрея в старом бревенчатом доме на проспекте Ленина.

Холодный, совсем не весенний ветер скачет по обмерзлым лужам, по замшелым кочкам, напоминающим прибитых холодом лягушек. Я брожу и брожу по городу, представляю свой завтрашний разговор с Олей. Сумрачные холодные окраины северного города успокаивают. Я даже расстегиваю пальто, впуская под него промозглый сырой норд. В дом на проспекте Ленина мне не хочется возвращаться. Там светло и тепло в небольших заставленных комнатах. Там симпатичные чужие люди будут стараться, чтобы мне было хорошо. Там нужно будет разговаривать…

Необходим план на завтра. С утра я занимаю пост у кинотеатра на Ленинградской улице, напротив дома, где остановилась Оля. «Не Оля, а он с Олей», — раздраженно говорит кто-то внутри. Плевать! Никого еще не существует. Они у его родных, еще не женаты… Мне вдруг хочется завыть от стыда и боли, бежать отсюда и скрыть эту поездку от самых близких мне людей. Но все тот же пронизывающий ветер с сурового моря спасает меня. Я застегиваю пальто, поднимаю воротник…

На следующий день, едва успев занять свой пост у кинотеатра, я замечаю Олю. Она быстро идет по противоположному тротуару. Я перебегаю дорогу и иду ей навстречу.

— Володя?! Что ты здесь делаешь? — чуть слышно говорит она.

— Здравствуй, Оля. Я за тобой… Уедем отсюда… — Я совершенно ничего не соображаю. Не помню. Не знаю. Передо мною вроде бы та же Оля, но совсем другая. Красивая чужая женщина.

— Куда уедем?.. Володя, извини… Видишь, меня ждут… — Оля, как всегда, первой приходит в себя. Как всегда… Как раньше, после поцелуев на набережных, в парке, в подъезде на Фонтанке…

— Кто ждет? — глупо бормочу я.

— Давай встретимся в вестибюле кинотеатра в… пять. Хорошо? — быстро говорит она.