Всей нечисти Нечисть...

-- Не трудно догадаться, что пойдете. Как без ключей-то? -- снова обыденно пожал плечами Дьявол. -- И понятно, что не одни! Кто ж позволил бы вам их взять?

-- И за тысячи лет никто здесь больше не был, кроме нас? Ведь не взяли!

-- Ходили мимо и не видели. Точно так же, как не видели города, который разрушался у них на глазах.

-- Эй, а я еще нашел! -- радостно крикнул Борзеевич.

Борзеевич вытаскивал еще один кувшин, наглухо запечатанный. Третий кувшин он даже не пытался вытаскивать. Манька посмотрела вниз -- оборотни готовились к последнему переходу, сбиваясь в стаи. Они тоже ее заметили. Но для простых стрел далековато. Минут тридцать у них было. Она спрыгнула с камня и вприпрыжку побежала к Борзеевичу, который кувшины уже открывал.

В кувшине поменьше была вода. Борзеевич плеснул ее себе на руки и понюхал.

-- Похоже, живая! -- радостно сообщил он.

-- Что ей сделается! -- хмыкнул Дьявол. -- Живее всех живых! Выдержанная!

Он отпил воды сам, наполнил бутыль и завернул крышку. Зачерпнул кружкой, дал выпить Маньке и Борзеевичу.

Силы вернулись, здоровье пошло на поправку.

Манька провела ладонью по голове, погладив пятерней ежик волос, пощупав брови и ресницы. Ей стало весело. Вряд ли оборотни ожидали такого поворота. Вода была сладковатая и терпкая, и прокатилась по пищеводу, и сразу растворилась в теле. Зачерпнули еще по кружке. Манька посмотрелась в зеркальце и опешила. Брови и ресницы нарастали рыжие, как огонь, а до этого были черными.

-- Зелень тоже поначалу салатовая, а потом ничего, разумно зеленая становится, -- успокоил ее Дьявол.

-- А в этом что? -- Манька приподняла крышку и заглянула краем глаза в кувшин, который Борзеевич не торопился обнародовать. Тут же захлопнула, не решаясь поверить в увиденное.

-- Опиум и навоз! -- подразнил ее Дьявол.

Борзеевич снял крышку, порылся в кувшине и сразу отошел.

-- Это, наверное, тебе! -- сказал он, ткнув в кувшин пальцем.

-- И это все лежало тут?! -- радостно воскликнула Манька, разглядывая неожиданно свалившееся на нее богатство.

В третьем кувшине было столько одежды и украшений, что разбегались глаза. Манька охала и ахала, перебирая платья.

-- Я бы радовался двум первым подаркам, -- Дьявол осуждающе покачал головой. -- Возможно, они жизнь тебе спасут.

-- Ну, знаешь, голая тут я тоже недолго протяну! -- ответила Манька, покраснев. Такие подарки ей делали не часто, только раз, и не человек, а Дьявол.

-- Не хочу вас расстраивать, но через десять минут оборотни будут глодать ваши кости! -- предупредил Дьявол.

Борзеевич схватил свой меч и новый лук, Манька и меч, и посох, и лук. С мечом Борзеевич управлялся сравнительно легко. Заняли позицию. Манька прицелилась и выстрелила. Стрела попала оборотню в глаз, он покатился вниз, сминая строй. Рядом просвистела стрела Борзеевича.

Уже давно прошел и вечер, и ночь, освещенная луной и ветвями неугасимых поленьев, наступил день и вечер, и снова был день, который подходил к концу.

Сотни оборотней издыхали, пожирая друг друга. Еще сотни лезли вверх, клацая зубами и скалясь, щерились, сверкая красными углями глаз. Сотни трупов украшали склоны. Вздремнули по очереди, не подпуская оборотней к вершине. Ночью многие стрелы пролетели мимо цели, ударяясь о камни, за которыми оборотни прятались. Их начали экономить, подпуская зверей ближе. Оборотни редели. Тела их были разбросаны повсюду. Манька и Борзеевич стреляли, не останавливаясь. Но стрел оказалось недостаточно -- из-за гор подтянулись отставшие стаи.

-- Оставь стрелы, их все равно не хватит, будем добивать ими последних. Не бегать же за ними... -- предложила Манька, тяжело всматриваясь в озверевших людей. -- У нас должен быть козырь...

-- Да мы стратегами становимся?! -- засмеялся Борзеевич.

-- Ну... -- Манька задумалась. -- Я готова схватиться за голову -- живу какой-то не своей жизнью... -- пожаловалась она. -- Прикинь, Борзеевич, была обыкновенной, ничем не примечательной деревенской клушей, которая всю свою жизнь проплакала над собой, вопрошая: за что, Господи? И вот я здесь, и заставляю плакать других...

-- Довели! -- подытожил Борзеевич.

-- Это все мы натворили? У меня такие богатства! -- Манька покосилась в сторону места, куда спрятали кувшин с нарядами и украшениями. -- Не верю, понимаешь?

-- Жить надо так, чтобы потом не было мучительно обидно, что жизнь прошла мимо.

-- Ты думаешь, они как-то по-другому жили? -- она с мрачным видом наступила ногой на камень, опершись на посох, сумрачно взглянув на стаю внизу, которая готовилась к броску. -- Скакали себе в ночи... И знать не знали, что от болезни есть лекарство...

-- Скачи, скачи -- да не наскочи! -- Борзеевич отложил в сторону стрелы, чтобы они не мешались под ногами и не бросались в глаза, но так, чтобы их сразу можно было достать. По три десятку стрел оставили в колчанах, перекинув луки через шею и руку, на случай, если придется снова бежать.

Оборотни, заметив, что стрелы не летят, оживились...