Всей нечисти Нечисть

Его Величество подчинился, больше никто не смог бы, ни у кого из вампиров не осталось сил. Он кивнул, направляясь вслед за оборотнями, которые вели его, петляя зигзагами, обнюхивая каждый камень.

«Разорвут меня когда-нибудь!» – поежился он, внезапно обнаружив позади себя еще двух оборотней в образе зверя. Наверное, жена послала их, желая все увидеть своими глазами. У него у самого редко получалось считывать информацию с оборотней, хотя они в последнее время с удовольствием подчинялись ему. И он завидовал жене, когда ей случалось бежать в ночи, а ему лишь оставалось всматриваться в ее застывшее лицо, понимая, что она где-то далеко.

Здесь была такая зима, которая никогда не заканчивалась. Никто не брался даже приблизительно предположить, на какую высоту они забрались. Днем небо всегда было чистое, все тучи остались внизу. Редкие из них могли образоваться на такой высоте, сразу выпадая инеем. Ночью его украшали синие, зеленые и красные всполохи, расцвечивали столбы бледноватого света и огромные немерцающие звезды. И одинокая фигура, подсчитывающая убытки. Он часто по ночам стоял на скале и шептал, шептал: «Ненавижу! Ненавижу! Будь ты проклята! Жри свое железо, давись! Нет места двоим! Нет никакой души!» И одна мысль, что та, которой он шептал, ненавидит его так же сильно, наполняла его ужасом. И снова бежал к единственной, которая могла его защитить. Ее Величество гладила по волосам, роняя слезы, Он не понимал, откуда у него этот страх, скрывать его с каждым днем становилось все труднее. После каждой такой его слабости жена становилась холоднее, будто разочаровавшись окончательно.

Людей становилось все меньше и меньше. И вампиры разделились на два лагеря: одни еще считали его Царем, другие открыто сочувствовали Ее Величеству, пренебрегая установленными правилами. Оборотни были не менее голодны, и их голод пугал вампиров больше, чем своя собственная прожорливость. Нет-нет, да и обнаруживали человеческие останки, к которым вампиры оказывались непричастны. Сказки Котофея Баюновича в ночное опоенное зельем время уже мало кто слушал, люди просыпались с ужасом, понимая, что не досчитаются тех, кто лег спасть вместе со всеми. Людей пугали и звери, которые появились в лагере, никто поодиночке ходить не осмеливался. Зато вампиры теперь не мучились и не лезли по крутым скалам, оказываясь на вершине быстрее людей. Один Котофей Баюнович в собственной шкуре чувствовал себя замечательно, то надолго пропадая, то появляясь с новостями из дворца. Его метафизическая природа позволяла ему каким-то образом телепортироваться в те места, где были люди и вампиры, но в последнее время перемещаться ему становилось все труднее.

Кровь давно не восстанавливала силы, или восстанавливала, но ненадолго. Полученные травмы бескровно гноились и чернели, не хуже, чем человеческие раны. Но у людей, по крайней мере, затягивались. В лагере появились вампиры с обмороженными носами и конечностями. Каждого человека перед тем, как разорвать, раздевали, распределяя теплую одежду между теми, кто мог еще что-то на себя натянуть. И вернулись бы, но и вернуться не получалось. Шли назад или вперед, они двигались только вперед. Группа вампиров повернула, и вскоре их догнали. Или застревали на одном месте, когда были у подножия горы, будто горы были живыми и издевались над ними. Этот факт пока замалчивали, но надолго ли удастся сохранить секретную информацию? Не помогали ни ковры-самолеты, ни оборотни, которым не терпелось уйти в горы за своими, ни те, которые желали вернуться. Оставалась одна надежда – драконы. И оборотни. Их кровь теперь ценилась больше, чем человеческая: не грела, но залечивала полученные раны. Никто и не думал иметь отдельную палатку, набивались по десять – двадцать вампиров, укладывая рядом, или даже в спальный мешок оборотня. Но не все соглашались – почерневшие и осунувшиеся вампиры с выпадающими волосами пугали больше, чем смерть от холода. По лагерю прошли слухи о странной болезни. Места, в которых останавливались проклятая со своими спутниками, пользовались большей популярностью, чем костры. Там было тепло, даже если место было почти открытым. Иногда и вампиры пристраивались рядом, чтобы вредный для них огонь обогрел бы чуть-чуть. Вампиры начинали понимать, что даже если они смогут выдержать физическую нагрузку, холод одной из вершин рано или поздно убьет их всех. Стала понятной причина, почему вампиры не возвращались из гор, как люди. Чтобы согреться, жгли одежду, вещи, палатки, давая погреться возле костра и людям. Особенно людям, они единственное, что поддерживало вампиров, их берегли, как зеницу ока, а когда пили кровь, многие даже просили прощение за их преждевременную смерть.

Но вряд ли люди хоть как-то могли это оценить…

Впрочем, пожалуй, ценили. Спали спокойнее, криков по ночам стало меньше, умирали мужественно и быстро, никто и не думал издеваться над жертвами.

– Вот здесь что-то лежало, я чую запах, – наконец сказал оборотень, принимаясь разрывать снег.