Всех стран соединяйтесь (СИ)

  ДиСи привел Лиззи в мужской туалет. У левой стены стоял ряд умывальников, над которыми висели зеркала от стены до стены. И на них имелась размашистая надпись, выполненная женской помадой бордового цвета: 'Настоящая Инструкция подобна воде. Как мягкое и слабое разрушает твердое и крепкое, так и Инструкция разрушает стереотипы. Если не знаешь, как поступить, поступи так, как от тебя не ждут. Но помни, что ты не вода'.

  - Ну что? - спросил ДиСи.

  - Карминно-розовая, - ответила Лиззи, соскребывая кусочек от большой буквы 'И'. - И похоже, не один футлярчик извели.

  - Ты всегда умеешь подметить самую суть.

  Лиззи в задумчивости осмотрелась.

  - Они все ожидают, что мы кинемся искать их Инструкцию.

  ДиСи кивнул:

  - Я тоже об этом подумал.

  - А мы вместо этого... - начала Лиззи.

  - Вот-вот, - добавил ДиСи. - Марс? Лыжи напрокат, уютные марсианские шале на двоих, горный углекислый воздух высокогорья...

  - Может, Кэтти имела ввиду водные лыжи? Брызги теплой соленой воды, красный песок пляжей, большая волна прибоя и коктейль 'Принцесса Марса'. Подумать только, они там уже два раза были!

  - Хочешь туда?

  - Разве не видно, как меня распирает от нетерпения? Только мне нужно сменить гардероб. Я хочу облегающий темно-красный глянцевый комбинезон с черными вставками на рукавах и зеленой полоской вот тут на груди.

  - О-о, нет...

  - Да-да.

  - Тебя неправильно поймут.

  - Главное, чтобы ты меня правильно понимал.

  ДиСи вздохнул.

  - Ну, хорошо, пусть будет зеленая полоска.

  Они вышли из здания и направились к стоянке машин.

  Там их и застал толчок. Земля содрогнулась, а небеса опрокинулось, словно оно было не небом, а частью большой движущейся декорации. Прежний небосвод заменился швейцарским облачным, ничем не выдающимся небом.

  Над каменным куполом загасли молнии и подул сильный ветер, разогнавший озон. Стало буднично, серо и невыразительно, как бывает, когда возвращаешься домой из тропического отпуска.

  ДиСи и Лиззи пошатнулись, но удержались на ногах.

  - Ой, - сказала Лиззи. - Как все изменилось. Воображариум - все? Схопнулся?

  ДиСи внимательно оглядывался по сторонам.

  - Похоже на то.

  - А это не могут быть проделки Большого Че? Он ведь задумывался о том, чтобы вернуть все назад.

  - В Воображариуме, если верить той таблички у двери, Исполнитель действовать не должен. Правда, мы этого не знаем определенно. Но мне кажется, Большой Че не стал бы возвращать все назад.

  - И мне не кажется, - вздохнув, сказала Лиззи. - Но, возможно, он воспользовался Исполнителем случайно. Незаметно про себя, безотчетно.

  23

  Большой Че воспользовался Исполнителем случайно. Возможно, незаметно про себя, безотчетно. Во всяком случае, он этого не помнил. Главное, что все восстановилось, отхлынуло к привычному состоянию, когда желания если и исполняются, то беспричинно и в самое непредсказуемое время.

  Большой Че вернулся в Санта-Монику. Но свою работу в фирме, которая поставляла полуразумные дроны для Пентагона, бросил. Пережитое слишком напоминало о себе, когда он видел в почте "Ди. Си. Вашингтон".

  Похоже, я становлюсь сентиментальным, сказал себе Большой Че.

  Он исполнил свою мечту, проехавшись от Балтимора до Лос-Анжелеса. Но то ли прогресс в звукоизоляции придорожных мотелей сделал своей дело, то ли девушки, развращенные мечтами и широкополосным интернетом, оказались не такими простыми, как хотелось бы, потому особого удовольствия Большой Че не испытал.

  Он хорошо заработал на майках со своим лицом и надписью 'Большой Че', написал книгу 'Три желания, которые мешают нам стать успешными', тут же пробившуюся в бестселлеры, дал несколько лекций в Гарварде и Йелле.

  По второй книге 'Исполнитель и комфорт в семье' Голливуд даже поставил бюджетный блокбастер, который остался незамеченный критиками.

  В конце концов, Большой Че уехал в Африку, где его почтительно звали 'Человек-гора' и где он до преклонных лет занимался контрабандой фантастики из стран третьего мира в Европу и Соединенные Штаты.

  Пусть не говорят, что моя работа не требует выдумки, говорил Большой Че, скручивая твердую фантастику с тонкими листками национальных сказок. Требует, и еще какой.

  Во времена кризисов он экспериментировал с наполнителями и усилителями вкуса, нарезал для пикантности женскую прозу. Боролся с постмодернизмом и выпалывал авторские права. Дешевил на обложках и шокировал благонамеренную, выросшую на кофе мужского рода публику эльфами со стрелами и ветром в голове.

  Но к его чести, эльфов было совсем мало. Криминал - не мой конек, говаривал Большой Че. Мир не должен к третьей странице узнавать, как и кем он был создан. Пусть все остается непонятным и оттого притягательным.

  Злопыхатели и завистники шептались, что от такой жизни он обязательно считается. Но Большой Че не считался. От одной небольшой книженции в мягкой обложке за обедом не считываются, торжествующе отвечал он недругам.