Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки

Установка дана. Пусть с повторами, зато доходчиво. Я ощутил, как в окружающих поднялась искренняя радость. Опытный оратор, Брук чутко уловил опасения, надежды и устремления своей аудитории, сформулировал их и заставил прозвучать разумно и реалистично. А почему бы, действительно, не изменить образ мыслей американцев? Этот вечер не располагал задавать вопросы: «Разве это кого-то касается? Разве это разумная цель?» Ответ был бы: «Ну, разумеется, черт побери! Если только удастся заполнить достаточное количество газетных колонок, организовать достаточное количество телевизионных выступлений, внушить нашу идею достаточному числу правых политиков и участников „Чаепития“ и B*censored*Tb достаточное количество книг достаточному количеству учителей, чтобы те вдолбили нужные мысли в головы достаточного количества учеников».

После речей, когда собравшиеся объективисты уже просто общались и болтали, всех охватило ощущение довольства, а вовсе не предчувствие скорых сражений. Да, впереди много работы, но лед уже тронулся, прогресс налицо. Однако я почти все время чувствовал какую-то отчужденность. В речах угадывался скрытый подтекст, в особенности в речах Брука. Его мечта — изменить мышление американцев в лучшую сторону, — мечта высокая, поскольку потребность в этом огромна, однако цель, к которой он стремился, маячила далеко на горизонте: так Фудзияму видно из Токио.

Удовлетворит ли этих людей что-нибудь, кроме полного отказа от всех социальных программ: от государственного медобслуживания престарелых, от системы социальной защиты, от всех государственных учебных заведений? От всех законов, хоть как-то ограничивающих бизнес? От всех федеральных и местных органов, за которыми оставят лишь право стрелять по врагам и тащить людей в суд? Ведь именно в этом состояла цель Айн Рэнд. В ее представлении, утопическая Америка — это страна, где экономика и все общество, вплоть до последнего егеря и дорожного рабочего, навеки освобождены от позорного ига государственности.

Вот он — рай радикального капитализма, не менее бредовая мечта, чем социалистический рай, представлявшийся Марксу. Начисто лишенный всякого государственного контроля, капитализм Рэнд ни разу не осуществился за всю историю человечества. Ничего подобного не бывало ни в Англии времен Диккенса, ни в Америке в эпоху «баронов-разбойников», ни в ковбойских городах на западной границе, где безраздельно правил шестизарядный револьвер (а в Нью-Мексико — еще и Малыш Билли со своей бандой, члены которой называли себя «Законодателями»). Даже в самых отдаленных поселениях Дикого Запада имелись школа на один класс и почтовое отделение. Во времена яростной и ничем не сдерживаемой экспансии на запад целый народ был загнан правительственными пушками (настоящими) в совершенно необъективистские резервации, где людям пришлось жить на государственное пособие. Любой, кто читал Диккенса, знает, что кроме тюрем в викторианской Англии были еще и работные дома, содержание которых оплачивалось из налогов Скруджей. В 1936 году Рэнд и сама признала, что «полностью свободное капиталистическое общество до сих пор не было нигде построено».[45]

Такова теория, грубая и бескомпромиссная. Но ведь есть еще и реальность, в которой вполне возможны были компромиссы — в тех случаях, когда затрагивались личные интересы Рэнд.

На протяжении всей своей жизни Рэнд громко критиковала все правительственные программы, призванные помогать пожилым и неимущим гражданам. Она насмерть стояла против программы Medicare с самого первого дня, когда администрация Кеннеди только начала ее проводить. В выпуске бюллетеня «The Objectivist Newsletter» за январь 1963 года Рэнд высмеивала «гуманитарные» (именно так — в кавычках) проекты, которые, как ей казалось, обязательно будут «навязываться политическими средствами, следовательно, силой, огромному множеству человеческих существ».

«Программа медицинского обслуживания престарелых — яркий пример подобного проекта, — писала она. — „Разве не желательно, чтобы пожилые люди были обеспечены медицинской помощью в случае болезни?“ — спрашивают его сторонники. Исходя из контекста, ответ очевиден: „Да, конечно, желательно“. У кого найдется причина сказать нет? Как раз на этом мыслительный процесс коллективистского разума прерывается, дальнейшее — в тумане».

Этот «туман», продолжала она, «застилает собою такие факты, как порабощение и, следовательно, уничтожение медицинской науки, регламентация и раздробление медицинской практики, отказ от профессиональной этики, свободы, карьеры, амбиций, успеха, счастья, самой жизни для тех людей, которые должны обеспечивать достижение этой „желательной“ цели: я имею в виду врачей».