Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1

В тот самый час я оставил навсегда древний замок моих предков и бежал в Лондон, поклявшись никогда не возвращаться к тому прибежищу ужаса, где я так опрометчиво и неосмотрительно осмелился совершить богохульство в своём стремлении сорвать Завесу, которая отделяет наши нормальные и привычные сферы от областей неописуемой непристойности, которые находятся далеко, но в то же время ужасно близко к нам. Я рад, что сжёг Некрономикон, и вы должны сделать то же самое, юный Вильямс, потому что есть вещи, о которых людям не положено знать, и зрелища самой Преисподней, на которые не смеет смотреть здравомыслящий человек. И всё же я кричу и съёживаюсь, когда звонят церковные колокола, и даже в своих снах и в каждый час бодрствования перед моими глазами встаёт последняя картина, которую я видел в склепе — неумирающее существо, поднимающее свою бесплотную голову, чтобы взглянуть слепыми глазами в мои глаза, и я увидел — и понял — эти густые брови, выступающие скулы, суженная и угловатая челюсть и суровый орлиный нос… те самые черты, которые наследственность наложила на каждого члена моего рода с незапамятных времён и дней жизни моих самых отдалённых предков!

Перевод: А. Черепанов

Март, 2018

Рэмси Кэмпбелл

БЕЗУМИЕ ИЗ ПОДЗЕМЕЛИЙ

_{(финальная версия)}

Рэмси Кэмпбелл, «A Madness From The Vaults (Final Version)». Рассказ относится к циклам «Мифы Ктулху» и «Тонд». Фин. версия (1971) написана через 9 лет после первой (1962), однако опубликованы они были одновременно, в журнале «Склеп Ктулху» за 1986 год.

Под городом Дерд на планете Тонд находится лабиринт из подземелий, происхождение которых остаётся неясным. Люди из расы Яркдао, построившие новый город, не могли интуитивно объяснить существование этих подземелий и не поощряли жителей Дерда исследовать обрывочные легенды о почти бесконечных проходах, связанных между собой таким образом, что это бросало вызов картографии. Яркдао предположили, что подземелья выполняли какую-то герметическую функцию в жизни неизвестных обитателей этого разрушенного города пирамид, на фундаменте которого они собирались построить Дерд, поэтому они пренебрегали дальнейшими размышлениями на эту тему. В период расцвета Дерда некоторые яркдао предпочли погребение в склепах вместо того, чтобы страдать от забвения на вершине горы Лиота, что возвышалась над городом, но такие бунтари были редкостью. Множество людей избегали проходов в подземелья, которые зияли на некоторых улицах Дерда. Их отпугивала легенда, что в определённые ночи сохранившиеся внизу трупы выбираются из своих ниш наружу, и с лицами, обращёнными к мёртвому, бледному солнцу Баальбло, бродят по городу.

На закате своего существования Дерд пребывал под тиранической властью своего последнего правителя Опойоллака. Он издал закон, что человек, виновный в любом преступлении, должен быть брошен в подземелье. Склепы в самых бедных кварталах города заполнялись трупами жителей, налоги с которых обогатили одежды правителя — он украсил их мерцающими чёрными амулетами. В то же время более богатые яркдао могли только плакать, когда их особняки рушились под постоянно растущими хрустальными змеями, украшавшими дворец Опойоллака. Новорожденные в Дерде больше не получали имён после многодневного ритуала крещения; имена им по своей прихоти давал сам Опойоллак, который, таким образом, гарантировал себе, что никто не сможет похвастаться таким же звучным именем, как у него, и тем самым удерживал свою власть над городом. Право говорить определённые слова, фразы и использовать особые обороты речи имелось только у Опойоллака, так как язык Тонда обладает особой силой. Ходили слухи, что правитель может приказать построить храм в свою честь, и никто не осмеливался размышлять о возможной судьбе тех девственниц, которых вызывали в его дворец; хотя некоторые говорили, что в такие моменты хрустальные змеи становятся красными на фоне зелёного солнца. И некоторые девушки, действительно, старались лишний раз не прихорашиваться.

Итак, Опойоллак правил в мифическое время, и Дерд погрузился в упадок. Губы правителя украсились кровью от пыток, а город пребывал в апатии. Тем не менее, на рассвете одного дня, когда Опойоллак завтракал под полупрозрачной крышей, изготовленной из найденной в пустыне раковины, к нему явился слуга. Он раздвинул занавески из лиловой кожи, которые закрывали вход в обеденный зал, и представился, поклонившись Опойоллаку в ноги.

— О всемогущий и доброжелательный Опойоллак, — простонал слуга. — Всемогущий…