Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 2

Тварь пока не вижу — возможно, это был обманный побочный эффект слабого препарата. Разлит рассеянный красный свет по всей солнечной системе. Зрение определенно соединяется с тактильными ощущениями сейчас. Это какая-то липкость, наибольшая у солнца, но ослабевающая во всех направлениях. Чувство мягкости в большом спиральном узоре, перпендикулярном плоскости эклиптики. И нечто более слабое, отвратительное, более липкое — вот оно, тварь. Я чувствую — я слышу звук также, раздражающе низкий, пульсирующий звук. Этот разлитый вокруг красный цвет усиливается повсюду, но особенно вблизи солнца. Вот оно! Оно пряталось внутри солнца! Прямо на меня! Невероятная скорость! Страх поднимается — не могу с ним бороться — должен отвлечь свое внимание или сойду с ума от страха…

Нет глаз! Нет глаз, чтобы закрыть! Не могу закрыть! Должен уйти… не могу двигаться… как парализованный…

Боже, как он ненавидит, он ненавидит, он бушует и ненавидит…

…действие наркотика скоро должно прекратиться, только это может спасти меня… Он не может видеть меня, когда препарат теряет силу… но скоро, это должно быть скоро, так быстро приближается… Красный цвет повсюду сейчас, но более насыщенный в этом глазе…

Ааа! Заставьте его уйти! Глаз, отвратительный кроваво-красный глаз!..»

Пеппи:

… фашисты всегда бредят о кошках, выжигающих их мозги, под воздействием наркотиков — о боже…

Фил:

Он так волновался, что мы дали ему достаточно пентотала, чтобы вырубить его, и он не издал ни единого другого звука, пока час спустя не произошел последний ужас.

Страшный финальный катаклизм был совершенно неожиданным для меня в то время, но с тех пор я прочитал древнюю легенду о Нгир-Кхорате и имею представление о том, что убило Эрика, и почему другие прыгали с криками из окон верхних этажей после принятия «грязного» ЛСД. «Книги Тота» содержат определенные намеки, как и туманные «Хроники Транга» и западающие в память «Тексты Млоенга», чей абсурдный радиоуглеродный анализ был связан с необычной экспериментальной ошибкой. Но, пожалуй, самая важная подсказка — в книге «Древние ужасы» таинственного Графа фон Конненберга, который в сносках дал свое описание Абсолютной Мерзости Нгир-Кхорату таким образом: «Но тот, кто может видеть, может быть и увиден, и в дверь, через которую он вышел, может войти другой».

Финальный ужас появился сразу после полуночи. Мы с Дуэйном оставили Эрика в спальне и сидели в гостиной, отчаянно пытаясь придумать, как помочь ему. Наша приглушенная и полная ужаса дискуссия оборвалась, когда мы услышали крик. Он начинался как высокий, пронзительный монотонный звук, длившийся несколько секунд с невероятной интенсивностью, затем он слегка упал, чтобы подняться и упасть несколько раз в ужасающем завывании, и, наконец, оборвался в удушающем бульканье. Затем тишина. Мы сидели мгновение, словно парализованные, затем побежали в спальню. Там было тошнотворное зловоние, и мы успели увидеть две слабые струйки дыма, поднимающиеся из обугленных и пустых глазниц, сквозь которые мы могли видеть почерневшую пустоту там, где был мозг Эрика Россбаха. Он бросил взгляд в прошлое.

Перевод: Р. Дремичев

2018

Уолтер ДеБилл ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Walter C. DeBill, Jr. «Homecoming». Рассказ входит в межавторскую серию «Мифы Ктулху. Свободные продолжения».

1 мая 1946 г.

Пять фигур сидели вокруг тяжелого пятиугольного стола, созерцая мягко светящийся объект в центре. Тусклая желтоватая лампа, висевшая за решеткой из дубовых балок, превращала маленькую каменную стену комнаты в шахматную доску. Лица трех, одетых в красные одежды с накинутыми капюшонами, были в тени. Четвертый — высокий белокурый мужчина в рваной одежде цвета хаки, был полностью освещен. Пятая фигура, носящая шафрановый халат с откинутым назад капюшоном, была ярко освещена справа, с одной стороны виднелись высокие скулы и восточные глаза, другую — скрывал мрак. Тонкие губы едва двигались, когда он говорил.

— Вам нечего бояться, Харальдсон, кристаллическая матрица синего эллипсоида перед вами способна удерживать узоры земного мозга без каких-либо искажений или дискомфорта. Ограненная внешняя поверхность представляет собой покрытие, более твердое, чем алмаз, и менее хрупкое; гораздо более прочный сосуд, чем тот, который в настоящее время занимает ваша душа.

Опустилась тишина, но блондин отказывался отвечать. Его глаза, устремленные на пылающую массу кристалла, выражали страх, но также и восхищение, почти рвение.