Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 2

…было немного проблем с тем, чтобы пробраться через щебень при входе, но внутренние пещеры все еще были целы. Не было никаких сомнений в том, что произошло — отродье Пайгона прорвалось снизу, и результаты оказались не очень приятными. Останки инопланетян были не потревожены и не разрушены (иммунитет к наземным бактериям?) и неизменно находились в позе бегства или отчаянной борьбы. Мы нашли то, что осталось от Харальдсона на самом нижнем уровне, где большие трещины пересекали пол пещер, а горячие восходящие потоки делали воздух почти невыносимым. Тело хранили в резервуаре с консервантом или питательным раствором, давно испарившимся до пятнистой корки. Даже кости были в очень плохом состоянии, но они оставили кольцо и идентификационный браслет на месте, и я узнал коронку на левом нижнем резце, которую он приобрел после стычки с тварями Гхола в Бутане в 44 году. На краю резервуара была табличка с искаженными надписями Йхе — я ничего не понял, и у меня не было времени сделать копию, но, похоже, она рассказывала о похищении Харальдсона. Я почувствовал слабость, когда прочитал о его первоначальном предназначении. Незадолго до того как начались земные толчки я обнаружил речевой аппарат — единственное, что мне удалось сделать до того, как пещеры рухнули. Устройство точно такое же, как описано в «Книге Эйбона»…

Неопределенная область пространства-времени:

Чужие созвездия медленно перемещались, искривляясь и объединяясь в жутком калейдоскопическом танце, который подсказал ему, что он путешествует со скоростью во много раз больше скорости света. Ибо не было звезд здесь, в межгалактической пустоте, и он знал, что каждая точка света — это островная вселенная, сотни миллиардов солнц или более, невероятно далекие.

Возможно, путешествие было неправильным словом — он знал, что путешествие сверх скорости света должно было быть невозможным, хотя он видел много невозможного в этих красных шарах. Возможно, это было тонкое изменение пространственных отношений, совершенно отличное от обычного движения. Конечно, бесформенное, многоглазое существо, которое несло его, непреднамеренно опускало псевдоподию на один из его глазных шариков, и его идиотский крылатый конвой казался совершенно неподвижным. Шарики были гораздо более чувствительны, чем человеческие глаза, и он мог видеть огромных тварей, похожих на летучих мышей, вырисовывающихся на фоне далеких галактик, застывших в парящей позе, совершенно неподвижных. Только созвездия двигались в медленном танце.

Мучительно острые чувства кристаллического мозга попеременно вызывали восторженное удивление и ужас: в частности, телепатические способности часто приводили его на грань безумия. В просторах космоса лишь немногие умы были достаточно совместимы для такого тесного контакта с хрупкой земной психикой. «…возможно, слишком восприимчива…» — сказала та тварь. Теперь он тревожно осознавал сардоническое зло одноглазого существа, отвратительный идиотизм огромных летучих мышей и, что хуже всего, слабые, но растущие намеки на тех призраков пустоты, известных только как Скрытые, туманные, нематериальные, непримиримо злобные существа, которые вечно дрейфуют через пропасти и кружат вокруг путешественников. Их нестабильность нервировала его — в один момент смутный бессознательный менталитет мечтал о своих собственных бесформенных кошмарах, затем скручивался, перерождаясь в злобно проницательный интеллект, прощупывающий его собственный ум, изучая его, пытаясь найти слабое место, точку входа — затем столь же внезапно растворялся, снова превращаясь в ночной ужас. На протяжении всего межгалактического прохождения Скрытые стали внимательнее, их прощупывающие, вопрошающие атаки стали более мучительными. Но не вопросов боялся Харальдсон, а ответов, которые они могли дать на его собственные невысказанные, невольные вопросы. Потому что они были стары, старше богов — они существовали до первоначального взрыва, который запустил вселенную, и знали секреты, которые ни один человеческий разум не мог вместить…

…большой огненный шар в горах на севере поспособствовал возникновению необдуманных репортажей о летающих тарелках. Ученые считают, что это был большой метеорит. Поиск с воздуха не выявил место падения…

— Кламат Наблюдатель 21 января 1971

Отрывок из письма от 26 февраля 1971 года: