Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 4

Подобно эпидемии, личинки и крысины распространялись из одного исходного пункта — Нулевого Пациента, в данном случае им являлась щель в пространстве-времени, сквозь которую пробралась первая личинка. По мере того как плодятся личинки, образуется все больше прорех, но именно та, самая первая особь вырастет настолько большой, чтобы превратиться в крысину. Тогда как личинки ленивы и медлительны — они твари весьма энергосберегающие, как чопорно говорят аркхемцы, — и никогда не уползают дальше, чем это необходимо для того, чтобы найти удобную плоскость для прикрепления, крысины действуют вполне обдуманно. Они охотятся поблизости от первоначальной щели, чтобы дорога к отступлению была всегда открыта. И постоянно расширяют прореху.

Личинки не представляют собой угрозы, хотя являются досадной неприятностью: расходуют ценный кислород, закупоривают сеть воздуховодов, пожирают домашних питомцев, истекают с потолков липкой жижей и противно влажно хрустят под ногами. Крысины куда как хуже, они — самые настоящие хищники. Их естественной добычей могли бы быть личинки, но они нападали на некрупных джилли или маленьких людей.

Но даже они не столь опасны, как твари, из-за которых Иризарри не мог сомкнуть глаз во время двух отведенных на сон смен. В прорванную личинками и расширенную крысинами щель могли пробраться хищники, стоящие на самом верху этой чуждой пищевой цепи.

Брандашмыг: Pseudocanis tindalosi. Древние хроники и аркхемцы-аскеты называли их гончими, но, само собой, собачьего в них было не больше, чем в Мангусте — кошачьего. Иризарри довелось посмотреть заархивированные видео с заброшенных станций и кораблей, где по углам герметизированных помещений появлялись мерцающие костлявые конечности брандашмыга, напоминающие усеянные шипами лапки богомола. Ему не доводилось слышать, чтобы кто-то уцелел там, где появился брандашмыг, только если удалось чертовски быстро добраться до аварийной кабины. Больше того, даже живущие на своих допотопных кораблях аркхемцы, заводчики Мангуста и всего ее племени, признавали, что не располагают данными о ком-нибудь, кто улизнул бы от брандашмыга.

Теперь ему нужно первому, до брандашмыгов, отыскать источник заражения и уничтожить личинок и крысин вместе с прорехой, через которую они лезли в этот закоулок вселенной. Найти щель — где-то на протяжении многих миль инфраструктуры «Кадата». Именно поэтому Иризарри оказался в малоиспользуемом коммуникационном коридоре, где Мангуст обследовала каждый обнаруженный ими вентиляционный воздуховод.

Поблизости от облюбованных колонией шахт в переходах на станции «Кадат» разило личинками — стоял тяжелый аммиачно-серный дух. Когда Иризарри задрал голову к вентиляционному трубопроводу, под края маски проникла мерзкая вонь. Морщась, он сломал печать кислородной системы и оттянул от лица на тугих эластичных тесемках, стараясь при этом не выпустить аппарат. Сломанный нос этот день не улучшит.

Мимо быстро пронеслась на легких ногах культист-инженер, из-за узости коридора ее четыре змееподобные руки были туго обмотаны вокруг туловища. У нее была вполне милая для христианина улыбка.

Мангуст была слишком сосредоточена на добыче, чтобы пугаться. Величина колонии личинок, возможно, нервировала ее, но Мангуст обожала этот запах — для нее он был словно аромат готовящегося вкусного обеда, так думал Иризарри. Она развернулась вокруг его головы, наподобие капюшона, выпустила щупальца и вся так и сверкала, когда тянулась к вентиляционному отводу. Он чувствовал, как подрагивали все ее мышцы и усики, и повернулся в ту сторону, куда была обращена ее остренькая клиновидная мордочка.

Иризарри чуть не опрокинулся назад, когда нос к носу столкнулся с незнакомцем, о существовании которого здесь даже не подозревал. Это оказалась женщина среднего роста и ничем не примечательного телосложения, ее каштановые волосы были гладко зачесаны назад и убраны в тугую кичку; очень бледная кожа слегка рдела на скулах, словно инфракрасные светофильтры костюма защищали ее не полностью. Она была одета в глянцевую космически-черную униформу с тускло-серебристыми погонами, на каждом запястье красовалось по четыре оловянных цветных браслета. В районе сердца на костюм крепилась эмблема с изображением стилизованного солнца и тандема Земля-Луна.

Комиссар. Она равнодушно восприняла нарочитую демонстрацию сенсорных средств Мангуста.

Зверек, словно испуганная актиния, всосал в себя усики и теплой шейкой прижался к голове Иризарри там, где у него уже редели волосы. Странно, что Мангуст вообще не спряталась под рубашкой: шеей он чувствовал, как она дрожит.

Комиссар не подала руки. Сказала:

— Господин Иризарри? Непросто вас отыскать. Я полковник разведки Садхи Сандерсон. Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов.

— Я, э-э-э… сейчас немного занят, — заметил Иризарри.

И неловко добавил:

— Мэм…

Меньше всего ему хотелось задеть ее неучтивостью.

Сандерсон посмотрела на Мангуста и сказала сухим, словно порошок, голосом:

— Да, по-видимому, вы охотитесь. Я хочу поговорить об этом тоже.