Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 6

Не помню, как мы выбежали из подвала, как с криками выскочили из дома. Не помню, как мы неслись по болоту, падая, вскакивая, обдирая руки и лица о сучья. Не помню, как настало серое утро и как мы прибежали на какой-то хутор. И только когда хозяин — дородный старик-малоросс — напоил нас чаем и дал переночевать, я заметил, что студент поседел — целиком. Впрочем, взглянув в зеркало, я убедился в подобном же. Не буду рассказывать вам о том, как мы перебрались в Польшу, а оттуда в Германию. Затем наши пути разошлись: студент остался в Германии, а я перебрался в Америку… — русский замолчал.

Филлипс пристально смотрел на него. Потом повернулся к официанту.

— Дайте счет.

Отсчитал деньги, дал официанту на чай. Повернулся к русскому.

— А как же?…

За столиком никого не было.

Официант поторопил Филлипса — кафе закрывалось. Он вышел на улицу, поднял воротник плаща. Посмотрел на небо, где проступили звезды.

— Ночь над Бостоном, — пробурчал он про себя, закурил сигарету.

И пошел домой, потрясенный и вместе с тем разочарованный.

2004

Максим Александрович Ковалёв ГОРОД, КОТОРОГО НЕТ

Ленинград…

Помнит ли кто-нибудь, каким он был — до?..

Помню ли я, кем был сам?..

Мне десять лет. Я шагаю по мощёному красным булыжником проспекту 25-го Октября, бывшему Невскому. За руку меня держит отец. Высокий, красивый человек в лётном комбинезоне из чёрной, затёртой, скрипящей кожи. Покоритель Небес, Небесный Воин, Брат Солнца. Его летучий дракон из «Сталинской Эскадрильи» — чудо авиации с тремя двигателями. Повод для гордости, предлог для чествований, основа для любви. Слева от нас — шершавая громада Казанского собора мерцает тусклым золотом купола, охватывая застывшими объятиями колоннады сквер с фонтаном. Справа — воздушно-величественное торжественно открытое в прошлом году представительство корпорации «Тьюринг» в Советском Союзе, увенчанное прозрачно-изумрудным вытянутым куполом со стеклянным земным шаром. Позади — брусчатка моста и синева канала Грибоедова. Впереди — красный транспарант, перекинутый между фасадами над проспектом. Цитата огромными белыми буквами: ««Наши лётчики — славные ребята! Весь мир нам завидует!» Т. Сталин»

Когда мы проходим под полосой кровавой материи, отец берёт меня и сажает на плечи. Теперь я вижу далеко, теперь я улыбаюсь радужному солнцу и бледно-голубому небу, тяжёлым, разноцветным зданиям и остроконечному ослепляющему шпилю Адмиралтейства прямо по курсу. Вижу, поверх голов текущих к саду, — реющие стяги и плакаты с лозунгами, трибуну и полотна — пять чёрно-белых фотографий на одной из которых узнаю отца. Белозубая улыбка, вытянутое, обветренное лицо. Элитный корпус, каста избранных, благословленная самим вождём…

Портрет вождя закрывает половину фасада Адмиралтейства. Он всегда один и тот же, с начала 40-х годов. Сталин застыл в одной эпохе, в одном возрасте, в одном фотоизображении — неизменно монохромном. Чуть вскинут решительный подбородок, взгляд слегка прищуренных глаз вбок и вниз. Умудрённое, добродушно-надменное выражение, пасущего своих овец пастуха. Он не седеет, не покрывается сетью морщин, не походит на пыльного старика. Его не видно на мавзолее, в кинохронику монтируют фрагменты старых записей, по радио речи вождя читают соратники, но мир знает, что он существует. Незримый, живой — ведущий народ к великим свершениям и великой же славе.

И мы знали. Я знал — в ту пору четвероклассник, посвящённый в пионеры. Снежной белизны рубашка, алый галстук, алая пилотка. Товарищ Сталин — капитан, ведущий корабль в верном направлении. В 1959-ом году — последнем для Ленинграда — ему должно быть восемьдесят лет…

Идеальное государство и метро, которое городу не суждено было обрести. Как это могло быть взаимосвязано?..

В моей памяти, если, — то, есть, действительно моя память — ведь я уже давно изменился, распался, стал частью нечеловеческой сущности. Поглощён космической тьмой, брежу и грежу о том, в кого превратился с момента, когда в последний раз видел зеркало на Земле. В моей памяти, ясно отпечатался день, когда в газете «Правда» официально объявили о приостановке сооружения метрополитена на неопределённый срок в связи с наличием обширных пустот в южной части города. Кто бы мог подумать, что город на болоте может иметь разветвлённую сеть карстовых пещер?..

— Посмотри, Павлик, геологам не поздоровится, — усмехнулся отец, взглянул на меня из-за огромного листа газеты, вздувшимся парусом на мгновение. Был сентябрь, и мы сидели в парке, задувал лёгкий ветерок. Пахло палой листвой.

— Значит, у нас не будет своего метро?..

— Не знаю, Павел, не знаю… — затуманенный взор, поверх газеты в никуда.