Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 6

«Ночь, — думала Саша, скользя по льду. — Вечная ночь. Лед. Нет жизни. Зачем я здесь?»

Она чувствовала существо внизу, ощущала его взгляд сквозь двухметровый слой льда.

— Саша! — крикнул с палубы Богданов. — Ты куда собралась?

Она обернулась — ее изменившиеся глаза видели в сумерках, какой он бледный, растерянный, как ему страшно сквозь всю его целеустремленность и браваду. Она пожалела его.

И прыгнула в воду.

1988

Льдов достигли на изломе июля, в три пополудни, под шквальным дождем, обрушившимся на атомоход с забитого сизым мазутом неба. На подходе к ледяной кромке дождь обернулся градом, дробью расстреливал каютный иллюминатор.

Ингрид Хансен перелезла через Андрея и в чем мать родила двинулась к душевой. На пороге обернулась, смахнула со лба прядь взмокших льняных волос:

— Что не так, милый?

Не так было все. Андрей чувствовал себя отставным фигуристом, которого заставили-таки откатать обязательную программу с незнакомой партнершей. Они откатали: она — умело, он — старательно. Оценка за технику высока, за артистичность никуда не годится.

— Все хорошо, — выдавил Андрей. — Прекрасно и удивительно.

Он наскоро оделся, под звуки душа выбрался из каюты и побрел по корабельному коридору. Согласно инструкции, об инциденте следует доложить товарищу Шерстобитову, саркастически думал Андрей. Пускай расследует, не провокация ли это датской разведки… И вздрогнул от неожиданности, когда Шесть Убитых выскочил из-за коридорного поворота и ухватил за рукав.

— Началось, — зловеще процедил пятой козы барабанщик. — Ты уже в курсе?

— Нет. Что началось-то?

— Баба, — сообщил Шесть Убитых, сощурившись. — Голая.

Андрей удивился — неужели Ингрид выбралась из душа и пошлепала к себе голышом?

— Там, — махнул Витек в сторону верхней палубы. — На льду, раненая, но вроде живая. Взяться ей неоткуда. Не из воды же.

Пару минут спустя Андрей, укрываясь от града пологом ветровки, оторопело смотрел, как полдюжины матросов спускают на воду спасательную шлюпку, а второй помощник пытается отогнать от планшира публику, распаленную немыслимым происшествием. Пассажиры шептались и переговаривались на добром десятке языков.

Андрей не смог протиснуться вперед, ждал на палубе. Таинственную находку подняли на борт, уложили на носилки. Спасенная лежала недвижно, укрытая одеялом, а сверху — матросским бушлатом. Андрей разглядел смерзшиеся пряди длинных волос, кожу цвета нетронутого снега и огромные черные глаза вполлица.

— Посторонитесь! — зычно каркал второй помощник. — Ну же, товарищи! Леди, мистеры, херры! Телеграфируем, начнем расследование, разберемся, оповестим, а сейчас по каютам, пострадавшей нужна медицинская помощь!

— С дороги, молодой человек, — просипел милейший Петр Маркович, главврач судовой больницы, едва поспевающий вслед за носилками.

Андрей механически шагнул назад, и в этот момент безучастный взгляд огромных глаз уперся в него. И тут же изменился, что-то мелькнуло в черной глубине.

Девушка на носилках резко села, так что одеяло упало, обнажив небольшую белоснежную грудь с темными сосками и глубокую круглую рану под ключицей. Губы спасенной дрогнули, округлились, будто она пыталась что-то сказать, позвать Андрея по имени, но звук не шел, и, рванувшись, она бессильно повалилась навзничь.

— Знать ее вы, да? — ошеломленно спросил японский океанограф Амида Куроки, когда процессия с носилками исчезла из виду.

— Впервые вижу, — ответил Андрей ему в тон. — Я.

Следующие сутки «Георгий Богданов» трудолюбиво вспахивал ледяное поле, оставляя за кормой узкую черную борозду.

Откуда взялась обнаженная девушка, выяснить не удалось. Льдина, с которой ее сняли, откололась и перевернулась, скрыв следы, если они там и были. Сообщений о терпящих бедствие судах, экспедициях или самолетах не поступало. Никакого логического объяснения появлению измученной (шептались, что у нее еще и на спине две рваные раны) и раздетой девушки у кромки льда предложить никто не мог.

— Инопланетяне, — предположил канадец. — У нас в Ванкувере в прошлом году троих похитили, огни были в небе. Потом вернули. Без памяти.

— Вряд ли, — протянула Ингрид. Она была за ужином непривычно задумчива, куталась в свитер. — Скорее всего, девушка — жертва мужского насилия и жестокости.

И посмотрела на Андрея так, что он поперхнулся кофе.

Капитан передал обращение по громкой связи — уверял, что все меры приняты, расследование проводится, медицинский уход новой пассажирке обеспечен.

До вечера Андрей промаялся, не находя себе места из-за тревожного, гнетущего чувства. Потом решительно зашагал к судовой больнице на третьей палубе.

— Хоть караул выставляй, — сказал, утирая взмокший лоб, Петр Маркович. — Идете и идете. Всем любопытно. Но вас пущу ненадолго, — я же видел, как она на вас на палубе отреагировала. Девушка не в себе, реакции заторможены, а процесс заживления ран идет с необыкновенной скоростью, никогда такого не видел. С утра были свежие, а сейчас в нижних слоях уже рубцуется…

Андрей шел за ним, пытаясь улучить секунду и спросить…