Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения

Я пренебрег истиной. Глаза, почти всегда скрытые засаленной челкой, оказались под стать голосу. Не знаю, можно ли так охарактеризовать взгляд, но у Марины он был грустно-мелодичный. И эта мелодия проникала мне в душу, отгоняя тяжелые мысли, смягчая симптомы морской болезни.

Но как врачу, тем более — неврологу, ее глаза мне и в самом деле не нравились. Правый зрачок намного превышал размеры левого, причем на изменение освещения оба реагировали неадекватно. Я попросил девушку лечь. Простучал колени, запястья, локти — везде по правой стороне наблюдалось повышение сухожильных рефлексов. Провел ногтями по ступням — тот же результат. Плохо. Я предложил перевернуться на живот и приспустить штаны. Марина снова посмотрела на Ван Страатена, пауза затянулась.

— Капитан, мне надо осмотреть ее позвоночник, — раздраженно бросил я через плечо.

Прошла еще минута, наконец он кивнул. Девушка, возбуждающе изогнувшись на койке, потянула пояс вниз. Под парусиновыми штанами никакой одежды больше не было. Почти всю правую — совпадение? — ягодицу занимала странная татуировка, выполненная, похоже, красными чернилами.

Формой она напоминала звезду Давида, но только отдаленно — шесть ее коротких лучей изгибались наподобие щупалец и оканчивались загнутыми когтями-крючьями. Внутреннее пространство фигуры заполнял узор из точек и волнистых линий, создающих иллюзию движения к центру. Рисунок затягивал внутрь, как вращающаяся спираль, и я задерживал на нем взгляд, пока капитан предупреждающе не кашлянул.

— Может, достаточно Massage… делать массаж? — уточнил Ван Страатен, когда я добрался до основания шеи.

Похоже, он спешил.

— Это не массаж, капитан, у вашей девушки серьезные невралгические нарушения — я ищу причину.

— Заканчивайте. Вы сказали, как лечить кашель, — мы постараемся sich an das Rezept… слушаться этого рецепта.

Я бегло прощупал семь позвонков шейного отдела — картина подтверждала мои опасения.

— Капитан, вам следует прекратить истязания, иначе…

Марина сидела ко мне вполоборота — Странник не видел ее лица. Губы девушки немо пошевелились, и я сумел прочитать сорвавшиеся с них слова: «Не говори ему». А потом девушка повернулась к Ван Страатену:

— Быстрее, герр капитан.

Странник выругался по-немецки и подтолкнул меня к выходу, заторопился, пошел рядом, потом обогнал.

Присутствие капитана меня нервировало — молчание напрягало, но и разговаривать желания не было. Почти дойдя до моей койки, капитан вдруг замедлил шаг, рассматривая потолок и прислушиваясь, я не успел остановиться и толкнул его в спину. Словно в ответ на это где-то сверху прозвучал удар, заставивший вздрогнуть весь корпус, а потом что-то, будто скрежеща когтями, процарапало лодку от носа до кормы. Я присел на корточки, и даже капитан, похоже, на мгновение втянул голову в плечи.

Впрочем, его замешательство длилось недолго — он почти бегом, насколько это возможно в узком проходе, бросился в торпедный отсек.

— Глубина, ее фокусы, — прокомментировал мой ошарашенный вид Яков.

Старпом так и лежал на нижней койке, задумчиво положив руки под голову.

— Но зачем так глубоко опускаться? — Я вытер выступившую на лбу испарину.

— Бездна — она как магнит. Чем глубже, тем больше Силы. И у нас с каждым разом все ниже получается.

— А обшивка выдержит?

— Обшивка… — Старпом накрыл ладонью правой руки сжатую в кулак левую: — Сверху — легкий корпус. Снизу — прочный. Внутри — мы. А знаешь, — Яков приподнял ладонь над кулаком, демонстрируя пространство между корпусами лодки, — знаешь, что посередине?

Я покачал головой — не знаю. Старпом резко ударил кулаком в ладонь:

— Вот и я — не знаю. Но до сих пор — выдерживала. Да не боись, сейчас Странник договорится.

— Как договорится? — Вероятно, присутствие капитана в торпедном отсеке что-то означало. — Да что вы все вообще здесь делаете?

— Не «вы», — поправил меня старпом, — а «мы». Служим, конечно. Каждый делает свою работу. Как там Маринка — всю осмотрел?

— Да.

— Ну и как она?

Мне не хотелось обсуждать проблемы девушки с кем бы то ни было прежде, чем с капитаном, но Яков жестом, имитирующим поглаживание женской груди, обозначил вектор своего интереса:

— Для единственной самки на корабле — хороша?

Захотелось дать ему в морду, но я — сам толком не понимая зачем — спросил:

— Что значит ее татуировка?

— Татуировка? — не сразу понял старпом. — А, ты про Знак? Ба, да тебе позволили лицезреть потаенные области! Говорила мне мама — учись на фельдшера! Это был Знак Врат Сакката, доктор. Самое то место для входа в логово Червя.

И, заржав, Яков звонко хлопнул себя по ягодице.

Шум, раздающийся снаружи, начал постепенно стихать. Удары и скрежет сменились постукиванием и едва уловимым шелестом, потом остался только мерный гул моторов, передающийся всему корпусу лодки. Может, источник предыдущих звуков тоже не столь зловещ, как казалось, а все дело в акустических особенностях воды и невероятном внешнем давлении?

Старпом с видимым облегчением вздохнул:

— Теперь можно и перекусить. Пойдем, доктор?