Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения

Я прикрыл ладонью глаза, морщась от терзавшей меня боли, холодная и вымокшая до ниток одежда лишь усугубляла ситуацию, даже несмотря на то, что в противоположном конце гостиной пылал камин. Раздался скрип двери, я приоткрыл глаза. В комнату вошёл Элуорк, неся шерстяной плед, бинты и какие-то склянки. Несмотря на моё удивление и ярко выраженную неприязнь, молча он укрыл меня пледом, налил бокал шерри, взятый с чайного столика, своим видом пробудивший у меня невыносимые воспоминания. Алкоголь сделал своё дело, заглушив боль и распространив тепло по дрожащему телу. Я недоумевал, откуда взялась такая сверхъестественная гостеприимность. Обрабатывая и забинтовывая мои руки и лицо, покрытые ссадинами и рваными порезами, Элуорк наконец-то издал нотки своего баритона, нарушив гнетущую тишину Блекстоунхилл: «Я так понимаю, вы вновь наблюдали за мной. В этот раз вам дорого обошлась ваша профессиональная дотошность, ночью вы поскользнулись и, ударившись головой о камень, пролежали без сознания до утра, пока я вас не обнаружил». Слова прозвучали с гипнотической настойчивостью, и я сделал вид, что поверил в эту нелепость, хотя ясно осознавал, что произошло ночью. Когда мерзкая жабоподобная тварь набросилась на меня, моя рука зацепилась и сорвала со склизкой холодной груди золотой амулет, который, очнувшись, я обнаружил зажатым в руке и незаметно от Элуорка сунул в карман. Именно это осязаемое доказательство говорило в пользу того, что всё увиденное и произошедшее со мной ночью было невероятной, но реальностью.

Пролежав примерно с полчаса, я поднялся и, провожаемый Элуорком, не проронившим больше ни слова, прихрамывая, добрёл до дома мистера Мартина. Тот с бледным лицом попросил моих соседей — молодых людей — помочь мне подняться в свою комнату, переодеться и улечься в кровать. После надо мной по-матерински хлопотала жена мистера Мартина, а через несколько часов отдыха все четверо стали выведывать, что же со мной произошло. На расспросы я отвечал уже известными событиями ночного разговора с мистером Мартином и тем, что мне безуспешно пытался внушить Элуорк.

Пошла третья неделя моей жизни в Шотландии, до моего возвращения в пыльные баррикады Кингспорт Газет оставалось ещё две недели, но возвращаться не было ни какого желания, даже после всего произошедшего. События, вызвавшие у меня шок, тем не менее настолько затянули меня в свой водоворот загадок, что я просто не мог их бросить неразрешёнными и уехать. Таким образом я полностью отдавался раздумьям о них, что собственно мне оставалось делать лёжа в кровати и оправляясь от телесных травм. Также я не переставал вертеть в руках золотой амулет, вернее золотым он мне показался только на первый взгляд, на самом же деле это был неизвестный мне сплав, желтоватый, с белёсым глянцем. Внешне амулет напоминал пару параллельных щупалец, сложенных в некое подобие ока вокруг кольца — зрачка, в центре которого располагалось причудливое тройное волнообразное перекрестье, напоминавшее отчасти свастику, отчасти кельтский трискель. Мало того, что этот артефакт доказывал реальность произошедших со мною событий и реальность существования тех омерзительных жабоподобных тварей, но неужели он ещё служил и доказательством их развитости. Неужели эти антропоморфные чудовища были настолько прогрессивны, что могли изготовлять ювелирные украшения, да ещё со столь причудливой символикой, явно указывавшей на наличие некоего примитивного религиозного культа.

Вновь и вновь я отвергал не только идею о развитости этих созданий, но даже саму мысль об их существовании, но удивительный амулет в моих руках был неприятным доказательством обратного. Еле ощутимый рыбный запах, исходивший от диковинной вещицы, напоминал то о водных глубинах Лох-Несса, то об обитавших в нём омерзительных и вместе с тем удивительных существах. Мне вспоминались всевозможные мифы о русалках, ундинах, тритонах, сиренах, упоминания о греческом Посейдоне и месопотамских богах Оаннесе и Дагоне. Морской народ нашёл отражение в культуре практически всех великих цивилизаций Земли, так почему бы не предположить, что я столкнулся нос к носу с представителями этого неведомого народа, веками обитавшего в морях и океанах по соседству с людьми на суше? Казалось, мой профессиональный энтузиазм и природное любопытство были превыше всего.