Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения

— Тогда я пойду, у меня забот по дому — куча! Доктор Сингари обещал вскоре к тебе подняться. Болит сильно?

— Терпимо, если не двигаться.

— Вот и славно, — сказала она и вышла, плотно прикрыв дверь.

Между тем шум в холле и вокруг дома закончился, грузовик уехал. Я услышал звук паркующихся легковых машин. Сначала приехало сразу две, затем — еще одна. Как бы мне хотелось поделиться происходящим хоть с кем-нибудь, даже с таким молчаливым парнем, как Джейк Пустое бревно!

Либо лже-Сесилия всех ловко дурачит, и все ей верят. Либо — все с ней заодно. В любом случае, меня никто не слушает. Из субъекта я превратился в самый настоящий объект.

Я начал перебирать в памяти кое-какие книжки, из тех, что читал в последнее время. Не много читал, если честно признаться. Как-то не до того было в Сиэтле.

Джон Лилли, «Человек и дельфин». Под впечатлением этой книжки я принял хорошую дозу ЛСД и отправился на берег моря: общаться с касатками или другими китами. В итоге я словил такой бэдтрип, что если бы не старенький тлинкит, подобравший меня валяющегося в холодной воде с посиневшим лицом — не читать бы вам этих заметок.

Еще подействовала статья Дика Брайена «Как Север растлил Юг». Фашист, но здраво пишет. Я впервые задумался: как же так, хоть демократы у власти, хоть республиканцы — один хрен, любого выдающегося человека они либо приручат, либо сделают дурачком или доведут до самоубийства. Френсис Фармер, Джим Моррисон, братья Кеннеди — судьба их известна. А дело в том, что есть система, говорит Дик, и система эта никакого отношения к нашим политическим партиям не имеет. Президенты — просто шоумены, а рулят совсем другие люди. И так не только в Америке, а уже и по всему миру.

Я почувствовал, что воздух наполнился каким-то дымом, вроде можжевелового. Одновременно откуда-то снизу начали доноситься ритмичные удары большого барабана. Что это за барабан я, конечно, не видел. Но мог поклясться, что это что-то индейское, вроде шаманского бубна. У тлинкитов я слышал такие звуки и видел инструмент, который их издаёт. Большой такой, из кожи какого-то морского зверя.

Тут дверь приоткрылась, и в щель просунулось нечто… не лицо даже, а рожа. Что-то из кошмарного сна. Не старая еще женщина, но очень, очень поношенная. Без зубов, с глубоко посаженными угольками глаз и с довольно длинной, хотя и редкой черной бородой. Она осмотрела бегло мою комнату, пробормотала что-то на непонятном языке и, закрыв дверь, скрылась. Что вообще происходит в этом чёртовом доме?

Через пару минут вошел Сингари, начал свои обычные процедуры.

— Мне кажется, в доме каким-то дымом пахнет.

— Да? Неужели? Может вам это мой одеколон навеял?

Он достал из портфеля склянку, покрытую непонятными письменами, потряс у меня перед лицом:

— Прекрасная фирма, очень рекомендую.

Убрал склянку обратно, начал набирать лекарство в шприц. И всё это под звуки мелодичных, но довольно жутких для меня мантр, что неслись из колоночек лабтопа.

— А где… где Сесилия?

— Хлопочет по дому. Столько всего надо вывезти, столько привезти — вы даже и не представляете себе… Бедняжка, такой груз на такие хрупкие плечи… — прочувствованно сказал Сингари, одновременно делая мне уколы.

— Тут женщина заходила. Точнее, заглядывала ко мне в комнату. Страшная такая, ужас просто. Вы её не видели?

— Нет, мистер Банкфорт.

— А вот эти звуки вы слышите, как будто кто-то в барабан колотит? Где-то в коридоре?

— Нет, мистер Банкфорт. Никаких звуков я не слышу, кроме разве что вот этой музыки, — он указал на сиди-плеер.

9

В обед заглянул ко мне совсем уж странный человек. Довольно старый уже мужчина, на голове — шапка с перьями. Спрашивает с акцентом: можно, мол, войти? Я разрешил. Одет он оказался в какое-то синее пальтецо, весь низ бахромой из тряпок украшен.

— Где тут выпить можно? — спрашивает меня он на плохом английском.

— В холле есть бар. Такая дверца в стене. Там долен быть виски, может и вино осталось.

Он кивнул, и собрался уходить.

— Постойте, постойте! — остановил я старика. — А вы кто вообще?

— Шаман, — ответил он запросто, будто у нас в Плимуте на каждом шагу шаманы.

— Индеец?

— Нет, я тувинец. Тува. Это далеко отсюда, в центре Азии.

— Это где Тибет?

— Не совсем. Немножко близко, где Тибет.

— А здесь вы что делаете?

— Обряд делаю. Шаманю, в бубен стучу. Хозяева пригласили.

— А что за обряд?

— Хотят дорогу в Нижний мир открыть.

— Так «нижний мир», это вроде ад… Нет?

— Нижний мир — много слоев. Я пойду, выпью? А то работа тяжелая, энергия выходит из меня. А выпить не разрешают хозяева.

— Ты выпей, и себе возьми бутылку. А потом сюда приходи, мне у тебя надо спросить кое-что.

Старик кивнул своим перьевым шлемом и отправился вниз. Лже-Сесилия. Сингари с его мантрами. Утренний шум. Страхолюдная баба. Шаман из Центральной Азии. Как-то всё это в одну картинку не складывалось. Надо расспросить старикана — может и прояснится что-нибудь? Вспомнился мне почему-то и тёткин бассейн, с его осклизлыми бортами и лавкрафтовскими ассоциациями. Нет, про бассейн старик вряд ли знает…