Вселенная «Мастера и Маргариты». Книга 1

«Тут что-то ее [Маргариту. – А.С.] изумило. Она оглянулась на окно, в котором сияла луна, и сказала:

– А вот чего я не понимаю… Что же, это все полночь да полночь, а ведь давно уже должно быть утро?

– Праздничную полночь приятно немного и задержать, – ответил Воланд».

То есть сатана открыто говорит, что свободно обращается со временем, и в его власти задержать праздничную ночь полнолуния!

В любом случае ясно: и попытка Ержана Урманбаева-Габдуллина привязать события в романе к конкретному году в зачёт не идёт.

Проза о советском паспорте

НО ВЕРНЁМСЯ К БОРИСУ СОКОЛОВУ. Ещё одну ложку – нет, бочку – дёгтя в его «стройную версию» о 1929 годе (равно как и во все остальные версии о 20-х годах) вносит отрывок из главы «Неудачливые визитёры»:

«– Паспорт! – тявкнул кот и протянул пухлую лапу.

Ничего не соображая и ничего не видя, кроме двух искр в горячих кошачьих глазах, Поплавский выхватил из кармана паспорт, как кинжал…».

Декрет «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов» вступил в действие 27 декабря 1932 года.

А до сей знаменательной даты никакое «четыреста двенадцатое отделение» при всём желании не могло выдать дядюшке покойного Берлиоза паспорт – за неимением такового документа в природе. (Что касается знаменитых чеканных строк Владимира Маяковского о «краснокожей паспортине», в них речь шла о паспорте для выезда за границу).

Уж это событие точно нельзя назвать «механическим анахронизмом»! Булгаков не мог оставить его в романе «случайно», по рассеянности. Введение паспортов круто перевернуло жизнь многих социальных групп в Советской стране. Например, колхозникам и «раскулаченным» паспортов вовсе не полагалось. Из колхоза можно было отлучаться лишь по специальной справке, выданной председателем и действовавшей не более 30 дней, с указанием цели и срока отлучки.

Ударила паспортизация по уголовному миру. Лица с криминальным прошлым, а также безработные и тунеядцы выселялись из крупных городов, в их паспортах делалась соответствующая отметка. Воспоминание об этом сохранил блатной фольклор в песне «Медвежонок»:

Помню, в начале второй пятилетки

Стали давать паспорта.

Мне не хватило «рабочей» отметки,

И отказали тогда.

Отказали, конечно, не в паспорте, а в прописке на территории крупных городов.

ВВЕДЕНИЮ ПАСПОРТНОЙ СИСТЕМЫ БУЛГАКОВ УДЕЛЯЛ в своём произведении особое внимание. Об этом свидетельствует эпизод одной из редакций романа, датированный 7 января 1934 года. Мастер здесь ещё называется поэтом. Так вот, когда нечистая сила освобождает для него и Маргариты их прежнюю квартиру и предлагает поэту туда вернуться, следует любопытный диалог:

«– Я, – заговорил поэт, покачнулся от слабости, ухватился за плечо Маргариты, – я предупреждаю, что у меня нет паспорта, что меня схватят сейчас же…

Сидящий внимательно поглядел на поэта и приказал:

– Дайте гостю водки, он ослабел, тревожен, болен.

Руки протянулись к поэту со всех сторон, и он отпил из стакана. Его заросшее лицо порозовело.

– Паспорт, – повторил он упрямо и безумно.

– Бедняга, – сочувственно произнёс хозяин и покачал головой, – ну дайте ему паспорт, если уж он хочет.

Коровьев, всё так же сладко улыбаясь, протянул поэту маленькую книжечку, и тот, тревожно косясь на пол, спрятал её под кацавейкой».

Согласитесь, неразумно предполагать, что подобный эпизод мог возникнуть в романе случайно. Правда, в окончательном тексте паспорт исчезает:

«Коровьев швырнул историю болезни в камин.

– Нет документа, нет и человека, – удовлетворённо говорил Коровьев…

– Вы правильно сказали, – говорил мастер, поражённый чистотою работы Коровьева, – что раз нет документа, нету и человека. Вот именно меня-то и нет, у меня нет документа.

– Я извиняюсь, – вскричал Коровьев, – это именно галлюцинация, вот он, ваш документ, – и Коровьев подал мастеру документ».

Казалось бы, замена паспорта безликим «документом» должна свидетельствовать в пользу версии Соколова. Но это не так. Ведь оставил же писатель паспорт в лапах у Бегемота! Отчего же Булгаков вырвал маленькую книжицу из рук мастера? Или опять всё спишем на «рассеянность» автора романа?